Леонид промолчал.
– Что-то, однако, стало холодать… Вот что, Никита, – обратился начальник к одному из сопровождающих, – накинь-ка верх, а то на меня всегда скверно действует горный воздух.
– Это мы мигом, ваше превосходительство! – охотно отозвался помощник.
Экипаж мягко качнулся на усиленных рессорах и покатил по узкой горной дороге.
– Господа, – негромко обратился государь к начальнику Третьего отделения и его заместителю, присевшим в кресла. – Кроме официальной полиции, существует, так сказать, тайная, о существовании которой знает лишь ограниченный круг лиц.
На столе в небольшой фарфоровой вазочке лежало шоколадное печенье, одно из любимых у государя. В сахарнице – молотый свекольный сахар. В небольших чашках уже был разлит чай, оставалось лишь дотянуться щипчиками до кусков сахара, но делать это было преждевременно; следовало дослушать государя, а он был торжественен и строг одновременно.
– Именно так, ваше величество, – отозвался Уваров, начальник Третьего отделения.
Начальник первой экспедиции Бобровин лишь сдержанно кивнул.
– Ну, так вот, в последнее время мы проиграли ряд сражений на международной арене. И это после нашей победоносной войны с турками! Вспомните хотя бы итоги Берлинского конгресса. Ведь по Сан-Стефанскому договору Россия получала выход к Средиземному морю. Однако уже полгода спустя по итогам Берлинского конгресса изменяются условия ранее подписанного договора, и нас вынудили отказаться от Баязета, Алашкертской долины; не получили мы и выхода к Средиземному морю, и в качестве компенсации русско-турецкой кампании к нам отошла всего-то Южная Бессарабия. Да-с!
На лице государя отразилось сожаление.
– А ведь от турок мы освободили всю Европейскую часть. Оставалось захватить только Константинополь, и, чтобы этого не произошло, англичане с французами, наши заклятые друзья, выдвинули к берегам Турции свои эскадры.
– Да, государь, – кивнул Уваров, – они испугались усиления России.
Бобровин сдержанно кашлянул в кулак.
– Так вот, господа, в настоящее время меня беспокоят амбиции Германии. Отто фон Бисмарк провозгласил Германию Вторым Римом и, судя по всему, не собирается останавливаться. Франция начинает нервничать и опасаться, что вместе с Эльзасом и Лотарингией к Германии отойдут еще и северные ее территории.
– Усиление Германии противоречит интересам России. Когда немцы поймут, что захватили у соседей все, что могли, тогда их взоры устремятся на восток, – высказался Уваров.
– Совершенно верно, Александр Петрович. А это тяжелая кровопролитная война, господа… Вы угощайтесь, не стесняйтесь, – с улыбкой предложил император и, показывая пример, потянулся за шоколадным печеньем.
Взяв щипчиками кусок сахара, Уваров положил его в чашку и аккуратно, стараясь не звенеть ложкой, размешал. Бобровин, отказавшись от угощения, лишь слегка пригубил чай и в ожидании посмотрел на императора.
Взгляд Александра Николаевича уперся в серебряную ажурную салфетницу. Всего-то элемент из большого чайного гарнитура. Этот сервиз был подарен ему на коронацию тульскими кузнецами, и совершенно неожиданно подарок пришелся по сердцу супруге. Так что нередко за серебряным сервизом собиралась многочисленная семья Романовых.
Странное дело, но именно вторая исчезнувшая салфетница была обнаружена у его нерадивого племянника, Николая Константиновича. Во дворце поговаривали, что Николя – обычный клептоман, и нередко клал в карман даже чайные ложки. Не далее как сегодняшним утром царю доложили о том, что крестник женился на какой-то местной пятнадцатилетней казачке, заплатив ее отцу сотенную. И теперь предстояло вмешаться в их романтические отношения и расторгнуть морганатический брак.
Несколько раз Николай присылал ему письма с покаяниями, однако смягчать свое решение император не пожелал.
Подошел дворецкий. Незаметный как тень. Быстро убрав со стола скомканные салфетки, он поставил на стол вишневое варенье, к которому государь питал особую слабость. Лишь единожды дворецкий случайно звякнул ложкой, убирая пустую чашку, тем самым невольно обратив на себя внимание, и также незаметно удалился.
– Как вам чай, господа, удался? – спросил государь.
– Чай превосходный! Кажется, он с жасмином, – высказался Уваров.
– Именно так, Александр Петрович. Вы проницательны, впрочем, как и полагается быть начальнику Третьего отделения, – уже с серьезными интонациями продолжил император.
– Стараюсь соответствовать, ваше величество.
– Так вот, господа, мы должны быть готовы к обострению отношений с Германией. В прошлый раз вы мне докладывали о том, что на наших железных дорогах пойманы шпионы.
– Да, ваше величество. Мы активно ведем работу в этом направлении. В последние дни три шпиона были выявлены на двух заводах в Санкт-Петербурге. Их интересовали горные и десантные пушки. В Москве нам удалось задержать немецкого барона, которому передали чертежи новейшего оптического прицела с пушки Барановского. Таких в Европе не производят, – не без гордости сообщил Бобровин.
Император понимающе кивнул. Задержание барона спровоцировало небольшой политический скандал. Его пришлось отпустить, так как он являлся секретарем посла и имел дипломатический иммунитет. Единственное, чем могли ему досадить, так это посадили в камеру к бродягам, откуда он принес в немецкое посольство тьму вшей.
– Насколько мне известно, скорострельная пушка Барановского – одна из лучших в мире?
– Именно так, ваше величество, – с готовностью отозвался Кирилл Федорович. – Она имеет безотказный лафет с гидравлическими тормозами, поворотный и подъемный механизмы. И еще много такого, чего нет на вооружении в германской армии.
– Всегда приятно слышать, что мы впереди Европы. Но это всего лишь отдельные успехи, господа. Если война все-таки начнется, несмотря на все усилия нашей мирной дипломатии, – Александр Николаевич сделал паузу, ему было о чем подумать, – то мы должны быть к ней готовы. И желательно, чтобы экономику Германии мы подрывали изнутри, так сказать, без крови и без ущерба для самой России… – Император неожиданно замолчал и хмуро посмотрел на Бобровина. – В свое время Наполеон печатал российские рубли. В первые месяцы это нанесло значительный ущерб Российскому государству. Правда, потом с фальшивками разобрались… На деньгах Наполеона были даже орфографические ошибки. Спросом они уже более не пользовались, но неприятностей он доставил нам немало. В связи с этим я бы хотел предложить вам наладить производство фальшивых немецких денег и разрыхлить экономику Германии. Как говорится, в войне, как и в любви, все средства хороши!
– Печатание фальшивых денег можно устроить на Монетном дворе, – с готовностью подхватил начальник Третьего отделения, – чисто с технической точки зрения, сделать это будет несложно. А потом переправить все эти деньги в Германию.