Собственно, и бежать-то пленникам было некуда: поселок со всех сторон обступали горы, а далее ровной поверхностью продолжалась каменистая пустыня, столь же выжженная.
Небольшая горная речушка, пробившая узкую дорогу через серый гранит, разливалась в самом устье полноводной рекой, образовывая равнину, заросшую высокой режущей травой. На ней, распугивая гнус длинными хвостами, паслись коровы: верная примета увеличивающегося благосостояния сомалийцев. Чуток поодаль, огораживая небольшое пастбище, расположились разборные жилища из верблюжьих шкур, напоминающие юрты. Вокруг них живая изгородь из высоких кактусов – своеобразный загон для скота.
Метрах в трехстах от берега, едва ли не упираясь в подножие скалы, стояло шесть длинных прямоугольных жилищ, ариш, стены которых были выложены из кирпича-сырца, а крышей служили аккуратно уложенные длинные пальмовые листья. По ночам из жилищ слышались звуки бубна, стучали барабаны, но особенно запоминающимся был звук, извлекаемый дутьем из морской раковины. Судя по тому, что подобный праздник случался едва ли не каждый день, можно было предположить, что в поселке кто-то умирал или кто-то рождался, а то и заявлялся с заработком и с богатой поклажей. А вот на каменистой пологой террасе, упиравшейся в стену из красного кирпича, расположился поселок с современными домами, имелось даже казино с огромной вывеской (наверняка его люминесценция была видна за несколько миль). По узким дорогам лихо разъезжали дорогие внедорожники. Хотя ехать особенно было некуда – всего-то узенькая полоска суши вдоль океанического побережья.
Трудно поверить, что каких-то лет двадцать назад здесь располагался умирающий рыбацкий поселок. Теперь, когда его заняли пираты, он испытывал настоящий расцвет. Вообще-то пиратство было едва ли не единственной востребованной профессией, вокруг которой кормилось множество народу. Хозяйки готовили для пиратов еду; рыбаки предоставляли им в аренду свои доу и катера, на которых те совершали пиратские набеги; безработные за небольшую плату помогали им стеречь пленников. Буквально поголовно все юноши мечтали стать пиратами, чтобы иметь много денег и красивых любовниц, а девушки мечтали выйти за них замуж и проживать в роскоши. Так что пираты в Сомали для всех людей стали едва ли не родными, а отцы на десятилетие своих сыновей вместо резных безделушек дарили им настоящие автоматы Калашникова с обязательным пожеланием, чтобы те когда-нибудь стали пиратами. И потом, пираты в черных платках, скрывающих лицо, и с автоматами за плечами выглядели весьма романтично для молодежи, а на девушек подобный наряд и вовсе оказывал неизгладимое впечатление.
Неожиданно прозвенел звонок. Отсюда, почти с заоблачной высоты, переливчатая трель показалась Баруди Хаджибу почти нереальной – так о себе может напоминать разве что Всевышний или, может быть, один из его приближенных.
Вытащив телефон, Баруди Хаджиб произнес:
– Слушаю.
– Баруди?..
Узнав голос Ибрагима, Хаджиб невольно сглотнул. Неужели пробил назначенный час?
– Да, это я, брат, – стараясь подавить в груди распиравший восторг, отозвался он.
Слышимость была отличной, как если бы амир стоял от него всего-то на расстоянии вытянутой руки.
– Пришло твое время, амир.
– Я готов. Что нужно делать?
– Посмотри на залив, сейчас должен подойти корабль…
Вытащив бинокль, Баруди Хаджиб всмотрелся в спокойную гладь, на которой раскачивалось десятка три легких лодчонок, видно, дожидавшихся своего часа для пиратского промысла, и четыре доу, устремившихся на малом ходу в глубь от берега – осколок рыбацкой флотилии, прежде базировавшейся в поселке Эйл. Ровным счетом ничего такого, что могло бы заинтересовать. Еще в гавани стояли три сухогруза и два танкера, захваченных накануне, но вряд ли Ибрагим говорил о них.
Баруди Хаджиб уже открыл было рот, чтобы высказать недоумение, как в сетку окуляров угодил длинный контейнеровоз с высоким грузом на борту, укрытым брезентом. Через плотную грубую материю угадывались очертания углов ящиков; было видно, что они большие и тяжелые. Судно, несмотря на двигатели, работающие на полную мощность, двигалось медленно, а на расстоянии несколько миль могло показаться, что оно и вовсе идет с показной ленцой.
Баруди, родившийся в портовом городе и половину жизни прослуживший на море, сразу угадал принадлежность груза: это могло быть только оружие. Ясно, что очень серьезное, с грузом меньшего значения Ибрагим просто не стал бы связываться. Но вот какое именно оружие, угадать было весьма сложно. Если стрелковое, его обычно перевозят в длинных подъемных ящиках; взрывчатые вещества, соблюдая меры предосторожности, везут в металлических. Но такие ящики не отличаются массивностью, да и не будут столь тяжелыми. А увиденные контейнеры поражали не только своей длиной, но и тяжестью; казалось, что контейнеровоз держат за корму шайтаны. И тут Баруди Хаджиба осенила догадка, от которой запершило в горле.
– Да, я вижу судно, – проговорил амир, – оно идет вдоль берега. Через часа два подойдет в поселок.
– Как оно называется?
– «Альмагест».
– Верно.
– Ты в курсе, что на этом корабле?
От заданного вопроса по загривку пробежали мурашки. Надо знать Ибрагима, который не доверял никому, даже своему ближайшему окружению. Может, какими-то своими действиями он вызвал его неудовольствие или, хуже того, был оклеветан недоброжелателями или заподозрен в предательстве, вот поэтому Ибрагим решил устроить ему дополнительную проверку?
Следовало вести себя так, как будто ничего не происходит. Ибрагим обладал повышенной подозрительностью, так что его могли насторожить даже взволнованные интонации.
Баруди Хаджиб с силой сжал агатовые четки, почувствовав, как они хищно впиваются ему в ладонь, и мысленно обратился за помощью сразу ко всем святым. «Свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и свидетельствую, что Мухаммад – посланник Аллаха…»
Молитва-просьба помогла, задышалось ровнее.
– Понятия не имею, брат, но я всю жизнь провел на море и могу догадаться.
– И что, по-твоему, может быть в этих контейнерах?
– Груз покрыт брезентом, – осторожно начал Баруди, – а через материю отчетливо угадываются длинные громоздкие ящики… Если на них смотрит человек, которому уже приходилось наблюдать подобные вещи… Мне думается, что это ракетные комплексы.
– А ты наблюдательный, амир.
– Наблюдать – моя профессия, брат. Я догадался по пусковой установке – обычно она стоит под наклоном тридцать пять градусов к палубе, как и здесь. А это слишком отчетливые контуры. Мне было бы труднее определить, если бы груз был скрыт каким-то навесом или спрятан в надстройки; обычно так и делают, когда перевозят нечто подобное.
– Твое замечание верно. Почему же этого не сделали?
– Мне почему-то думается, что у людей, которые загружали ящики на судно, просто не было времени.