– Мне казалось, что между нами было настоящее чувство.
Женщина выглядела непреклонной.
– Тебе только показалось, милый. Женщины умеют притворяться. Неужели ты этого не знал?
– Миранда….
– Ты ошибся и здесь, меня зовут не Миранда, – все тем же спокойным голосом отозвалась она. – Мое имя Федан. Неужели ты думал, что женщины не бывают воинами Аллаха?
– Мне жаль.
– Мне тоже. Ты был хорошим любовником.
В какой-то момент женщина слегка отвела пистолет. Казаи, стараясь не упустить единственного шанса, предоставленного судьбой, схватил со стола стакан, швырнул его в женщину и рванулся вперед, чтобы вырвать пистолет из рук той, которую любил. Но что-то необыкновенно тяжелое ударило ему в грудь, сбив с ног.
А дальше на него обрушилась темнота.
Выстрел прозвучал одновременно с ударами в дверь.
– Откройте! – голос прозвучал по-хозяйски громко.
Миранда положила пистолет на стул и подошла к убитому. С минуту женщина смотрела в застывшее лицо, которое еще утром покрывала горячими поцелуями. Заглянула глубоко в себя, пытаясь отыскать нечто похожее хоть на какое-то чувство, но не нашла ничего. Лишь холод, но он не в счет.
Стянув со стола скатерть, она накрыла неподвижное тело. Потом взяла телефон и набрала номер.
– Его больше нет.
– Ты сделала все, что нужно, девочка. Аллах акбар!
– Аллах акбар!
И пошла открывать дверь.
– Где он? – ворвался начальник полиции.
– В соседней комнате.
Стуча каблуками, мужчины уверенно пересекли зал и вошли в спальную комнату.
– Проклятье! – раздался раздосадованный вопль. – Он же мертв!
– А вы что хотели?
Начальник полиции посмотрел на женщину, стоявшую в дверях. А ведь кто-то любит именно таких: разодетых, как кукла Барби, и столь же бездушных…. Интересно, какая мысль посетила покойника перед тем, как он схлопотал пулю от женщины, которую час назад сжимал в своих объятиях?
– Надо было бы его допросить, – невесело буркнул начальник полиции. – Будет слишком много разговоров, а потом журналисты….
– Опечатайте комнату, а журналистам скажете, что он застрелился.
Начальник полиции нахмурился: а эта женщина умеет распоряжаться мужчинами. В одном она права: комнату придется опечатать, а произошедшее представить несчастным случаем. Во всяком случае, сумма, которую озвучили ему час назад за закрытие этого дела, позволяла пренебречь некоторыми условностями.
– Мадам, – хмуро обронил начальник, – кажется, на кухне у вас подгорает мясо. Вы бы занялись непосредственно своим делом, а мы займемся своим.
– Разумеется, – улыбнувшись, сказала Миранда, немедленно удалившись на кухню.
На встречу с резидентом Невзоров пришел в точно назначенное время. Этот уголок парка, как и в их предыдущую встречу, был пустынным. Только по соседней аллее, взявшись за руки, раскатывала на роликовых коньках молодая красивая пара. Смотреть на них было приятно: потому что – молодые, потому что – счастливые, потому что – вся жизнь впереди.
Однако ожидание перевалило уже за пятнадцать минут, а Ивана все не было. Возможно, при других обстоятельствах Невзоров просто поднялся бы со скамьи и пошел в свою сторону, но информация, которую он рассчитывал получить, заставляла его проявлять терпение.
Его взгляд упал на газету, лежавшую на противоположном конце скамейки. Ее оставил кто-то из тех немногих, заглядывающих в эту часть парка. Внимание Невзорова привлек броский заголовок на первой странице: «Неожиданное самоубийство: полиция теряется в догадках». Хоть бы газету почитать в ожидании, глядишь, и время потянется не столь томительно.
Взяв газету, Невзоров увидел фотографию, с которой на него смотрел Казаи Менелик. Рядом был помещен снимок с большим увеличением, на котором было запечатлено неподвижное тело, на голову небрежно была наброшена какая-то белая материя, а под фотографиями имелось короткое сообщение: «Вчера вечером на улице Свободы, дом 18, было обнаружено тело мужчины, предположительно покончившего жизнь самоубийством. Что именно заставило его свести счеты с жизнью, выясняет полиция».
Отшвырнув газету, Невзоров невидяще посмотрел прямо перед собой. Отчего-то сделалось зябко. Поежившись, он поднялся со скамьи и зашагал к выходу.
* * *
Понемногу на город опустилась ночь, будто бы накрыла дома черной материей. Ночь была настолько темной и душной, что невольно возникало ощущение, что находишься под ватным одеялом. Хотелось как-то освободиться от него, сбросить с себя, вдохнуть живительной прохлады, да не тут-то было!
Невзоров посмотрел на часы. Минутная стрелка уверенно преодолела полночь и приближалась к четверти первого. Последние пять часов для него были особенно утомительными и исполненными нехорошими ожиданиями. Однако его дверь не сотрясалась от стука, персонал гостиницы был, как и прежде, предельно любезен, и вообще для него ровным счетом ничего не изменилось. Надев темные брюки и черную рубашку, Невзоров вышел из комнаты.
У регистратуры его окликнула хорошенькая консьержка:
– Мистер Эйрос, вы решили прогуляться?
Невзоров с удивлением обернулся: а это что еще за новости? С каких это пор следует давать отчет дежурным?
– Да-а… Решил немного подышать свежим воздухом. Здесь он у вас на удивление хорош.
– В это время в Найроби небезопасно. Будьте осторожны.
– Я ненадолго и буду все время около гостиницы. Но все равно спасибо.
От гостиницы до улицы Свободы всего-то пятнадцать минут быстрого шага, так что прогулка не займет слишком много времени.
У перекрестка Олег увидел группу чернокожих молодых парней, которые проводили его удивленными взглядами. Возможно, что в их практике подобное случилось впервые, чтобы белый человек, не опасаясь быть ограбленным, шарахался по городу в одиночестве, причем в одном из самых криминальных районов. Вероятно, они отдали должное его безрассудству – может, поэтому не направились следом.
Что ж, тем лучше для них.
Через улицу Невзоров увидел, как четверо подростков раздевают прохожего. Мужчина безропотно снял рубашку, потом, так же молча, стянул с себя штаны. Добираться до дома в одних трусах ему будет крайне неловко, да и прохладно, пожалуй, но уж это куда лучше, чем не добраться до дома совсем.
А вот и нужный ему дом.
Невзоров уверенно вошел в подъезд, поднялся на второй этаж, на котором находилась квартира Казаи Менелик. И осмотрелся. Ни полицейской засады, ни толпы громил – ровным счетом ничего такого, из-за чего можно было бы дать деру. На двери была наклеена широкая бумажная лента, такой обычно и опечатывают квартиры.