Окинув мысленным взглядом свой разговор с Шульгиным, Далила успокоилась окончательно. Теперь ее волновало одно: она дала ему час.

Не слишком ли мало?

Но больше тоже нельзя. Такие, как Шульгин, склонны переоценивать свои силы и шансы. Вдруг он, подумав, решит, что Далила ему не опасна и Шурочку можно не выпускать? Вдруг он решит, что можно убить и Далилу?

«А, кстати, как погиб Жилин? — озадачилась вдруг она. — Надо бы мне поинтересоваться. Во всяком случае, буду знать, что ждет и меня. Да и час скоротаю».

Далила помчалась в больницу не в надежде застать там жену покойного Жилина, а в надежде узнать у главврача ее адрес. Однако в больнице ее поджидал сюрприз: оказалось, что Жилин погиб едва ли не на глазах самого главврача. Судя по всему, после разговора с Орловым Жилин помчался к жене, но она была занята. Жилин не стал ее ждать, он очень спешил и вылетел из дверей больницы прямо под колеса машины. Это видело множество людей.

По всему выходило, что Шульгин Жилина не убивал; он просто воспользовался его смертью, чтобы арестовать и расколоть Шуру Делягину. Для этого и пистолет подбросил, как говорится, «брал на понт».

«Тогда что же получается? — ужаснулась Далила. — Тогда чего же я жду? Он не отпустит Шурочку! Теперь понятно, почему он был так невозмутим!»

Она лихорадочно прокрутила в памяти их беседу и похолодела: «Неужели я ошиблась? Неужели Шульгин не убивал Александра Делягина? Но такое фантастическое совпадение…»

Взглянув на часы, она осознала, что час прошел — можно звонить Орлову.

Без всякой надежды набрав его номер, Далила с изумлением услышала в трубке женский смех и следом восторженное: «Алле!»

— Кто вы? — удивилась она.

— Я Александра Делягина, а вы кто?

Далила, поспешно прервав телефонную связь, подумала радостно и растерянно: «Орлов и Шура в постели. Празднуют освобождение. Выходит, Шульгин ее отпустил. Выходит, что я права. Делягина убил он, и я его одолела. Я оказалась сильней».

Глава 41

Тетушка Мара опять пекла пироги. Щедро угощая Далилу, она расспрашивала племянницу про житье-бытье. Особенно ее интересовала Галина. Далиле пришлось рассказать про чеха.

— Может, у них и сладится, — выразила надежду тетушка Мара.

Далила нехотя подтвердила:

— Сладится, все идет к свадьбе, да только я надеялась на другое.

— На что же?

— Наклевывался вариант понадежней, да чех все расстроил.

Тетушка Мара догадалась, что речь идет о незнакомце, загадочно дышащем в трубку, и напомнила:

— Галочка очень старается сойти со стези порока. Ей сейчас поддержка нужна, а тот парень подозрительно долго думал.

— А чех подозрительно быстро принял решение, — парировала Далила.

— Это да, — печально согласилась тетушка Мара и снова выразила надежду:

— Бог даст и сладится. Галина достойная женщина. Я жалею ее.

Далила подумала: «И ни слова о Шульгине. А ведь она любопытна ужасно, но о самом главном молчит. Ну, тетушка, ну, характер, — восхитилась она. — Я бы так не смогла, я бы не утерпела. Придется ей рассказать. В качестве приза за стойкость».

На самом деле Далиле хотелось узнать мнение тетушки, но из самолюбия не хотелось в этом себе признаваться. Между тетушкой и племянницей шло негласное соревнование, в котором (пока!) проигрывала Далила. Как она ни старалась, тетушка оказывалась умней и логичней. И, признавая это, племянница вынуждена была против своей гордости отправляться к ней за советом именно тогда, когда заходила в тупик.

Вот и теперь Далилу мучил вопрос: правильно ли она поступила, отпустив Шульгина? Здравомыслие ей говорило, что наказать убийцу она не может. При сложившихся обстоятельствах глупо и бесполезно затевать заранее проигрышное дело. Но с другой стороны, получалось, что она соучастница, что она покрывает преступника. Это Далилу мучило и удручало. Это и толкало на откровенность с тетушкой.

Старушка, внимательно выслушав, чем закончилась эта история, похвалила племянницу:

— Молодчина ты у меня.

— Я молодчина? — поразилась Далила. — Да я, считай, с преступником в сговор вошла. И ты меня хвалишь? Не верю своим ушам. Что это делается, ты, моралистка, меня не осуждаешь?

— А за что тебя осуждать? — удивилась тетушка Мара. — Я изумлена твоими чутьем и проницательностью. А Шульгину бог судья.

— Почему же бог?

— Потому, что сам бог оберегает его.

Далила пришла в ужас:

— Бог оберегает убийцу? Родная, что ты говоришь?

Тетушка Мара вздохнула:

— Детка, я могу помолчать, но от этого ничего не изменится. Ты хоть из шкуры выпрыгни, а Шульгина не будут судить. Даже если он сам в убийстве признается, улик нет у него против себя. Наверняка он Давно избавился от оружия и не сможет суду доказать свою причастность к убийству Делягина. Он постарался обеспечить себе неуязвимость. Другой вопрос, как и чем он расплатится за содеянное. Но не нам об этом гадать. Бог его и накажет.

— Да уж, — согласилась Далила.

И вот тут-то тетушка ее огорошила.

— Знаешь, детка, — задумчиво сказала она, — Шульгин грешен, конечно, но мы-то с тобой, как психологи, не можем винить его за убийство.

— Почему это?

— Можно ли винить человека за то, что он быстро убрал руку от пламени? За то, что он благим матом орет, когда его режут? За то, что он пугается, когда страшно? В данном случае убийца не он, а Самохина.

— А при чем здесь Самохина? — изумилась Далила. Тетушка Мара искренне огорчилась:

— Ну как же, детка, это же очевидно. Не Делягин же прислал приглашение Шульгину на банкет по случаю Нового года.

— А почему бы и нет? Он хотел добить Шульгина, а получилось наоборот.

— Делягин не мог прислать приглашение. Зачем ему в корпорации милиционэр, когда он затеял аферу с мешком и долларами?

— Точно, — растерянно согласилась Далила и восхищенно воскликнула:

— Потрясающе!

Скрывая довольную улыбку, тетушка Мара продолжила:

— Как в той рекламе, радость мести Делягина была бы неполной, если бы он не мог поделиться ею с Яной Самохиной.

— Но почему именно с Самохиной? У него было много любовниц.

— Видимо, остальные были духовно приличней. Не с каждой женщиной он мог поделиться, не ставя себя в дурацкое положение. Иная могла и плюнуть в лицо, назвать его подлецом и разорвать отношения.