– Да мне плевать, – признался Сапоженко. – Главное, что все обошлось.
– А с чего ты взял, что обошлось? – продолжил разговор Филатов. – Может, он сейчас пистолет или ножичек достанет. Может, он на твоих знакомых работает. Не думал об этом?
– Ну, не знаю, не похоже, – раздраженно ответил Сапоженко. – Да не забывай, что он нас пригласил сюда. Вон кофе тебе налил. Сидел бы сейчас в обезьяннике или точно, как ты бакланишь, перо под ребро получил, – начал заводиться Сапоженко.
– Ладно, не заводись! Пусть он сначала объяснит, что это у таксистов за приемчики спецслужб. Что-то я не слыхал, чтобы на вооружении московских таксопарков были секретные разработки из арсенала ФСБ или ЦРУ.
– Ладно, Саша, ответь на вопрос, – Сапоженко и сам заинтересовался этим.
– Зачем вам это знать?
– И вправду, зачем... – снова съязвил Филатов. – Спасибо, Саня, за спасение и гостеприимство. Уйти мы отсюда можем или нет?
– Можете, если вам не дорога ваша жизнь, – спокойно ответил Саша на вопрос Филатова.
– Откуда такая забота? – снова не удержался Юрий.
– Это не так важно, – твердо ответил Александр.
– И это неважно, вот я и говорю, что мистика.
– Мистики никакой нет, просто на ряд ваших вопросов пока ответить не могу. Возможно, отвечу позже. Кстати, предлагаю вам остаться здесь, – предложил Саша и, не дожидаясь ответа, добавил: – Так будет лучше.
– И что мы здесь будем делать? – спросил Сапоженко.
– Отдыхать и ждать.
– Кого ждать? – переспросил Юра.
– Меня, – ответил Александр.
– А что, ты так же неожиданно, как появился, так и исчезнешь? – улыбнулся Филатов.
– Да. На некоторое время. Думаю, завтра часов в двенадцать я появлюсь снова. А вы сможете выспаться и перекусить. В холодильнике есть кое-чего. Сами себе приготовите. Кстати, можете и расслабиться, в баре кое-что есть, – Александр открыл дверцу, – водка, бренди и вино. Немного хорошего коньяка и другого добра. Вам не мешает расслабиться, но не напиваться.
– Спасибо, – поблагодарил Филатов. – Стало быть, мы на конспиративной квартире. А вы, Александр, или как вас там по-другому, работаете наверняка в нашем родном ФСБ?
– Я сказал, что пока многие ваши вопросы останутся без ответа. Скажу одно: я в курсе ваших злоключений. Скажу также, что я ваш друг и хочу вам помочь. Повторю, что двери перед вами открыты. Силком вас никто сюда не загонял. Но убедительно прошу не делать глупостей, не предпринимать шагов, которые вам навредят.
– Понятно, мы не против, – переглянувшись с Филатовым, заметил Сапоженко. – Тем более, куда нам теперь, на ночь глядя.
– Вот это правильно, – удовлетворенно кивнул собеседникам Александр. – Теперь мне пора. Я вас закрою. Ждите моего прихода завтра. Выходить из квартиры не советую. Курить можно и в комнате.
Александр пожал руку своим гостям и спешно вышел из квартиры.
* * *
– Мне нужно на прием, – отрапортовал дежурному Зимин.
– У него совещание, – сухо ответил дежурный прапорщик.
– У меня срочное дело, – перебил его Зимин. – Я прошу, чтобы о моем приходе доложили.
– Но генерал просил его не беспокоить.
– Ну что же, у меня нет другого выхода, кроме как подождать здесь, – заявил Зимин и демонстративно сел на кресло в генеральской приемной.
Зимин сказал это обреченно. Он знал, что его действия идут вразрез с уставом: он не только не доложился вышестоящему начальнику, но и усугубил положение тем, что, будучи отстраненным от дела, не имел права на этот доклад. Да и аргументы, с которыми он пришел на прием к Посошкову, могли быть не приняты генералом. Поэтому сейчас Зимин ощутил, что вместе с этим разговором решится и его судьба: как говорится, или пан, или пропал.
Зимину редко везло. Но сегодня был, наверное, его день. Неожиданно желтая дубовая дверь открылась, и вышел генерал-майор Посошков. От неожиданности Зимин даже забыл встать, но потом сообразил и выпрямился по стойке «смирно». Поначалу генерал его не заметил и несколько секунд давал распоряжения дежурному прапорщику, но через полминуты, резко развернувшись, оказался лицом к лицу с Зиминым.
– Тебе что надо? – спросил он у капитана.
– Товарищ генерал-майор, у меня срочное сообщение для вас. По делу о гребной базе. То, что я хочу доложить, может в корне все изменить.
– Изменить? – переспросил Посошков. – Так, интересно. А где ты, капитан, был неделю назад, позавчера, во время доклада оперативной группы? – строго спросил генерал.
– Вчера вечером произошли события, которые все поменяли. У меня есть существенные дополнения по делу и некоторые соображения.
– А разве тебя не отстранили от дела? – вновь строго спросил генерал.
– Отстранили, – согласился Зимин.
– Так чего же ты мне голову дуришь? Или думаешь, что в органах ты умнее всех? Мне Осинцев доложил, что твои дела переданы, а ты временно отстранен. Есть кому заняться твоим вопросом. В крайнем случае, можешь обратиться к своему непосредственному начальнику, а не прыгать через чью-то голову. А вообще, Зимин, надо ставить вопрос о неполном служебном соответствии. Твои действия порочат звание офицера ФСБ.
– Может быть, и так, товарищ генерал-майор, – чеканя каждое слово, ответил Зимин, – но преступлением может стать медлительность в решении этого дела. Я настаиваю на приеме. Если хотите, я готов написать рапорт об увольнении, но только прошу выслушать меня.
– А за такие слова я тебя сразу уволю, – покраснел генерал. – Эти слова порочат твое звание. – Ты что же, думаешь, взялся первый раз за серьезную работу – и в кусты? Я не позволю смеяться над этим.
– Разрешите идти, – отчаявшись, произнес Зимин.
– Нет, считай, что я тебе дал шанс, – ответил Посошков. – Подожди минутку.
Генерал зашел в свой кабинет, и оттуда через минуту стали выходить офицеры управления. Среди них оказался майор Осинцев – непосредственный начальник Зимина.
– А ты что здесь делаешь? – с ходу спросил он капитана.
– Ожидаю генерала.
– Ты, Зимин, совсем одурел. Мало тебе совещания, на котором чуть всю нашу группу не расформировали? Чего ты добиваешься?
– Товарищ майор, я не мог доложить вам об этом, поскольку вы были на совещании. Поэтому поймите правильно.
– Я давно, Зимин, понял, что тебе не место в оперативной работе. Ты много фантазируешь, а нужно дела делать! Понимаешь, делать!
Последнее слово майор произнес особенно подчеркнуто.
– Я и делаю, – начал оправдываться Зимин.
– Вот что, Зимин, я не собираюсь терпеть твои выходки, и обязан доложить о твоем неподчинении вышестоящему начальству.