– Ты чего, в своем уме?
– В своем!
– Нас же заметут. Ты как хочешь, а я ухожу, – уверенно произнес Морозов и демонстративно направился к выходу. – Я вообще был против этой затеи. И того, что пломбу сорвали на дверях, тоже. – Сергей хотел машинально подать руку в знак прощания приятелю, однако как ошпаренный убрал ее и направился к выходу.
– Ну, в таком случае, зачем ты сюда шел? – упрекнул приятеля Смертин и через несколько секунд, улыбаясь, добавил: – Я сюда еще Гошу Паварина пригласил! Он обещал прийти.
– Да ты в своем уме? – негодующе посмотрел на приятеля Морозов. – Ты чего наделал, придурок! Он же на свидание с Машей пошел! – Сергей был близок к тому, чтобы подраться с коллегой, и даже ухватил его за воротник спортивной куртки, но через несколько секунд передумал.
– Ну, пошел, и что? – оглядываясь по сторонам, ответил Смертин.
– Вот что, отстань от меня! – резко отреагировал Морозов.
– Да ладно тебе, я пошутил, – ухмыльнулся Смертин и направился к своему приятелю за примирением.
Смертин соврал. На самом деле он пригласил Паварина, но тот наотрез отказался.
В их компании Гоша был самым рассудительным, и даже Смертин не рисковал шутить в его присутствии. В тот злополучный день, когда произошло убийство, Паварина на базе не было. Но друзья знали, где он. И хотя в тот день парень отдыхал, Андрей Владимирович почему-то волновался за него. Кто-то из ребят сказал тогда, что Гоша влюбился. Для тренера это означало, что юноша ставит под угрозу свою спортивную подготовку. А для Гоши, байдарочника и одиночника, психологическое состояние значит очень много. «Однако, – вспомнил Смертин, – все тогда промолчали, что Гоша ухаживает за дочерью Артюшина. Не сказали, побоялись тренерского гнева». Это был тот редкий случай, когда от тренера утаили правду. Но рассказать об этом никто не решился, оставив все на волю обстоятельств.
Вспомнив этот эпизод, Смертин поймал себя на мысли, что его друг Серега вышел, а двери, ведущие на улицу, так и не скрипнули.
– Серега, ты чего? – с нескрываемым беспокойством окликнул приятеля Александр.
Ответа не последовало. Саша сначала остановился, но потом решил пойти вслед за другом.
* * *
– А я думал вы будете поумнее, – закуривая сигарету перед обомлевшими ребятами, Филатов сделал им шаг навстречу. – Испугались? И, не услышав ответа, продолжил: – Тренер в СИЗО сидит, ждет, кто ему руку помощи протянет, а вы, как дети, в войну решили поиграть! И что путного сделали? Пломбу с дверей сорвали? Вы знаете, что это уголовно наказуемое деяние? Ну вот, снимут ваши отпечатки пальцев, и что будете делать? Как докажете, что с добрыми намерениями сюда приперлись?
Морозов и Смертин долго отходили от испуга, прижавшись к стене. Комната была темной, и поэтому они не на шутку испугались, когда увидели перед собой человека. Морозову Юра сразу закрыл рот, чтобы тот, не дай бог, с. испугу не закричал. Смертина постигла та же участь, только полуминутой позже. Несколько минут парни стояли недвижимо, не проявляя ни малейшего желания к сопротивлению. И только в проблесках сигаретных затяжек они узнали Филатова – друга своего тренера. Тогда, наверное, юные гребцы вздохнули спокойно.
Филатов докурил сигарету и потушил ее в спичечном коробке:
– Бегом отсюда, и чтобы вас никогда здесь больше не было, пока тренер вас не пригласит! Понятно? Родители пусть отвечают по телефону, что вас нет, что уехали в лагерь или еще куда-нибудь. И в самом деле – не суйте нос в чужие дела!
– Дядь Юра, – Смертин оказался храбрее и спросил, – а нашего тренера выпустят?
– Все зависит от вас и от тех, кто хочет ему помочь. Ваше дело – сидеть тише воды ниже травы, и тогда шансы у него будут. – Уходите быстрее отсюда, и желательно тем путем, которым пришли. Никакой самодеятельности!
Когда юноши бросились прочь от этого места, Юра нашел запасные ключи от комнаты Артюшина, которые тот хранил под первым кубком, завоеванным воспитанниками еще в начале семидесятых, и открыл двери.
Кабинет Артюшина не отличался роскошью. В нем выделялся только сейф, накрытый красной скатертью, на которой стоял графин и стакан. Со стороны могло бы показаться, что время здесь остановилось. Пожалуй, по-настоящему претендовал на презентабельность только красный шкаф, в середине которого помещался фаянсовый сервиз, которым, естественно, никто не пользовался. На нижней полке стояли книги по гребле.
Юра знал, что Артюшин, как любой практик, не любил ничего лишнего. Но это-то и оказалось плюсом. Кто бы мог догадаться, что кроме сейфа, который, как заметил Филатов, на днях вскрывался, хозяин кабинета имеет еще один тайник? Филатов достал из связки самый маленький золотистый ключик и подошел к стене, на которой висела картина «Бурлаки на Волге». Картину эту Артюшин, несмотря «на просьбы трудящихся», убирать не соглашался, а предложения заменить ее каким-нибудь современным сюжетом воспринимал с обидой. Позолоченная рама давно потеряла блеск из-за пыли и времени. Филатов вспомнил, что многие думали, что Артюшин – поклонник живописи (тренер любил перед соревнованиями сводить мальчишек в музей), а оказалось совсем банальное: за картиной в стене находился тайник. Впрочем, сними кто-то репродукцию со стены – ничего бы не увидел. Ведь надо было еще сорвать обои, за которыми и находилась заветная ниша. Была она сделана кем-то или до этого додумался Артюшин, неизвестно, но очевидно, что тайник был расположен очень удачно, и когда Юра проделал все необходимые процедуры, то нашел там документы на строительство новой гребной базы. Их было немного – в красной папке он насчитал восемь документов.
Занимаясь просмотром бумаг, Филатов услышал, как к базе приближаются несколько автомобилей. Быстро заделав нишу и поставив репродукцию на место, он двинулся к двери. Но, приоткрыв ее, понял, что путь отрезан. Тогда, запершись изнутри и положив ключи в карман спортивной куртки, он открыл окно, выходящее прямо на пирс, и вылез из него, держа заветную папку в левой руке.
– Держи его! – услышал Юра голоса, а потом увидел, как двое молодых людей в спортивной форме приближаются к нему.
Юра инстинктивно бросился прочь, в сторону дамбы, – там был единственный путь к спасению. Параллельно каналу, а потом выход в город. Хотя в этом случае пришлось бы преодолеть километра два, а затем крутой подъем. Если преследователи решатся догонять его на машине, то тогда шансов у него не будет совсем.
Однако дальше действия разворачивались, как в боевике. Сзади Филатова преследовали двое амбалов, но и впереди, преградив путь к дамбе, его поджидали три спортивно сложенных человека. Все они были вооружены. Оставался один выход – бежать к пирсу и пробовать перебраться на другой берег по воде.
Однако, предвидя такой маневр со стороны Филатова, братки открыли бешеный огонь. Свинцовая очередь подняла столбы песка у пристани, на которой, к счастью для Филатова, стояли несколько моторных лодок, используемых тренерами в процессе обучения гребцов.