— Радзянский сказал, — продолжил Иванов, покручивая на столе черепаховую пепельницу, — что ему нужно остаться в Сочи. — Сергей Юрьевич, все еще находясь под впечатлением странного разговора со своим недавним знакомым, пояснил: — Радзянский сейчас там. Эту работу он предложил поручить тебе.
— Почему именно мне? Как он объяснил это, если вообще объяснял?
— Тут-то и заключается странность, — как всегда, затягивая слова, пояснил Иванов. — Он сказал, что это... а-а... мероприятие напрямую связано с моей безопасностью. Перефразируя его, скажу, что на меня готовится покушение.
— А вот перефразировать как раз не надо. Перескажите дословно ваш разговор.
— Во-первых, он потребовал наведаться в его магазин и забрать из его кабинета каирскую газету десятидневной давности. В разделе криминальной хроники есть статья и фотография, на которую я должен обратить особое внимание. Кажется, я догадываюсь, что именно могу там увидеть... Вот что, Паша, срочно, ибо у нас мало времени, езжай в магазин, газету тебе передаст продавец по имени Леонид. А я тем временем позабочусь о переводчике с арабского.
Действовать пришлось синхронно. Пока Усачев ездил за газетой, другая машина привезла переводчика.
Спустя сорок минут Иванов пришел к выводу, что выбирать не из чего: во имя собственной безопасности ему придется довериться охраннику. Но прежде он спросил Павла, кивнув на газету, с которой одной половиной лица жутко улыбался покойник:
— Что ты думаешь по этому поводу?
Усачев не пропустил ни одного слова из перевода, который записал на пленку.
— Я не знаю, кем был в действительности этот человек, но убрал его профи, — авторитетно заявил Павел. — Это почерк высококлассного специалиста. Если этот Белокуров был связан с нашим, российским криминалом или политикой, можно с полной уверенностью говорить о наших же спецслужбах. Если замешан в каирских делах, его устранили местные спецы.
— А не могли это сделать бандиты?
— В прямом смысле слова — нет. Кто из них способен выполнить такую работу, да еще за границей? А в общем смысле — да. Руками профессионала, — добавил Усачев. — Пока я не знаю деталей, больше ничего сказать не могу.
— Ну хорошо... Косвенно я связан с одним... а-а... банком, — Иванов чуть помедлил, — с Югбизнесбанком. Сейчас он едва держится на плаву, его руководство ищет новые контакты с Министерством финансов и Центробанком. По моим сведениям, эта работа идет довольно успешно, хотя и не так быстро. У меня на Югбизнесбанк есть солидный компрометирующий материал. Я намерен выбросить его в тот момент, когда обе стороны придут к соглашению и оформят соответствующие бумаги. Я получу двойную выгоду, поскольку кое-кто из руководства банка тут же будет арестован, а поддерживающие банк чиновники из министерств слетят со своих постов.
— А при чем тут Белокуров? — Усачев кивнул на газету.
— Он работал на Югбизнесбанк. Он же продал мне компромат на своих хозяев. А сам ударился в бега. И он же — уже из-за кордона — сообщил, с кем именно у него состоялась сделка. Теперь представь себе интересное положение, в котором оказались банкиры: они близки к тому, чтобы получить поддержку, и в то же время не рады ей, поскольку боятся. Боятся меня.
Усачев с сомнением покачал головой:
— Однако сложа руки не сидят — убрали свидетеля.
— Что посоветуешь, Паша?
— Как руководитель вашей службы безопасности, советую вернуть документы.
— Это исключено, — в категоричной форме ответил Иванов. — Еще есть варианты?
— Наверняка будут, если я пойму, какую роль во всем этом играет Радзянский. Пока для меня ничего не ясно. То ли он заодно с Югбизнесбанком, то ли у него отдельный, личный интерес. Если первое, то этот трюк с газетой не что иное, как показательный пример, он же козырь: смотри, как чисто и профессионально убрали одного, следующая очередь твоя.
— Тогда зачем он засветился? К чему эти заезды с картинами и статуэтками?
— Не знаю... Можно предположить, что таким вот образом они показали, что довольно легко осуществили контакт и что так же легко могут вас убрать.
— Не вижу смысла. В свое время они нарвались на публичный скандал, угрожая мне, а я дал им понять, что один неосторожный шаг с их стороны, и материал уйдет в два места: в СМИ и Генпрокуратуру.
— Однако они не вняли совету. Так что я рекомендую избавиться от документов.
— Тогда на кой черт я содержу целый штат охранников?! — неожиданно вскипел Иванов. — В следующий раз ты предложишь мне вообще завязать с бизнесом, не соваться в политику, так, что ли? Это моя работа, моя жизнь, масло на кусок белого хлеба. Я работаю и наживаю врагов — это неизбежно, а твое дело... Надо что-то решать, Паша, — меняя тон, продолжил Сергей Юрьевич, — думать, что можно предпринять в этой ситуации. Во-первых, скажи: ты сможешь выполнить просьбу Радзянского?
— Склоняюсь к тому, чтобы принять.
— Это не ответ. Я тоже могу склоняться, но не могу сделать.
— Хорошо, Сергей Юрьевич. В любом случае нужно принять его предложение. Не знаю, что он затеял, но ход сделал. Нам нужно отвечать. И чем быстрее, тем лучше — времени-то нет, иначе окажемся в глубоком цейтноте.
— Называй вещи своими именами, — попросил Иванов. — Мы окажемся в глубокой заднице. Черт! — выругался Сергей Юрьевич. — Что бы нам сразу не разобрать этого Радзянского по косточкам! А я даже не насторожился, когда он упомянул этого пройдоху Левина.
— Кто это?
— Хлестаков, — скривившись, отмахнулся Иванов. — Обычный прохиндей, экс-зять всероссийского электрического угря Руденко. Но ты прав: этот Лев Платонович очень умен, умеет располагать к себе. Не удивлюсь, если он действительно работал вице-консулом.
— Я попробую еще раз навести о нем справки.
— Тебе не справки надо наводить. А то мы действительно окажемся в глубокой... В общем, в цейтноте. Знаешь, я до сих пор удивляюсь его просьбе, какая-то она нелогичная. Я бы хоть что-то понял, точнее, постарался понять, если бы этот Лев Платонович попросил вывезти его из Сочи, а не оставить там. Глупость какая-то.
— Далеко не глупость, — произнес Усачев, глядя на часы. Судя по всему, до вылета самолета оставалось около десяти минут. — Это не глупость, — повторил он, — доказательство тому — обширная информация, которой располагает Радзянский, на вас и лично на меня. Он уверен, что я смогу помочь ему. Если только речь идет о помощи.
— Он так и сказал: вы помогаете мне, а я вам. Я всецело полагаюсь на тебя, — закончил хозяин, в очередной раз поправляя на носу очки, блеск стекол которых усиливал беспокойство в глазах.
Перед самим собой он мог бы быть более откровенным, компромат на Югбизнесбанк был ему в тягость, вернее, стал в тягость по причине смерти Белокурова и странной игры, в которой «банковал» Лев Радзянский. Теперь он пожалел о сделке с Белокуровым. Но, интриган по натуре, Иванов не мог упустить такого шанса, и сделка состоялась. Сергей Юрьевич понимал, что выход из труднейшего положения должен быть. Более того — он где-то рядом и имеет голубоватый цвет стали, которая может и должна разрезать путы, не поранив при этом.