– Отлично! Он наш. А куда он денется? Рахманов вышел на последнюю прямую. Снайпер ведет его, капитан?
– Как если бы держал в руке пульт дистанционного управления, – образно отозвался Нэш-Вильямс.
– Господи, – вслух помянул всевышнего Паттерсон, – и почему мой голос не дрожит?
Несколько дней назад он был ближе к Рахманову, слившемуся с толпой в польском квартале Лондона, но в то время на него не пялилась полицейская модель «L96» калибра 7,62 миллиметра. Сейчас Рахманов пусть не стремительно, но довольно активно сокращал расстояние, и в определенный момент он пересечет точку невозвращения.
– Раз уж он сам идет к нам в руки, возьмем его в доме – без лишнего шума. Как мотылек, он летит на цветок...
И Натан Паттерсон, бросив взгляд на герань, перевел его на Руби Уоллес и ушел так же неожиданно, как и появился.
На первом этаже гостиной Паттерсон, нервно отмерив шагами расстояние от одной стены до другой, вплотную подошел к хозяину дома. Он впервые так подчеркнуто открыто, как убийца дочери этого человека, смотрел на него. И буквально повторил за Ахмедом Джемалем:
– Молчи! Ни слова, мать твою! Сиди и слушай, что должен будешь сделать. Проявишь свою ослиную натуру, останешься вдовцом. Потом я пристрелю твою дочь. Я вышибу ей мозги, ты меня понял?
Стивен не успел ответить агенту, вспышку гнева которого даже он посчитал оправданной, – рация передала очередной доклад капитана спецназа:
– Он в семидесяти метрах.
– Рахманов подходит к дому, – снова переключился на хозяина Паттерсон. – Через минуту он позвонит в дверь. Веди себя естественно. Теперь он мне нужен живым. Без единой царапины.
Собственно, Паттерсон вел речь о пике мастерства разведчика. И снова Стивен Макгрегор понял его.
– Вам необязательно угрожать мне. Я сделаю все для спасения своей семьи. Но позже я задам вам один вопрос: «Что дальше?»
– Вот позже я на него и отвечу, – смягчил тон Паттерсон, подумав: «Сбиваюсь на Томаса Муди». И четко представил себе несдержанного чернокожего коллегу. С его-то характером дом Макгрегоров не простоял бы и часа.
* * *
Снайпер опустил оружие: цель выпала из поля его зрения, и работа его на этом заканчивалась. Незаметно от командира группы он покачал головой.
Однако капитан Нэш-Вильямс заметил этот жест неудовлетворения и мог, поддержав подчиненного, повторить его вслед за ним.
Капитан спустился на первый этаж флигеля, передал по рации очередное распоряжение, содержание которого сводилось к тому, что роль его боевой единицы равна нулю. Всегда неприятно находиться в роли статиста. Подстраховка – из того же досадного разряда. «Посмотрим, – бросил он под нос, – как справятся с работой агенты Натана Паттерсона». Он видел самого Паттерсона, маячившего за матовым стеклом входной двери, но главной действующей фигурой сейчас выступал хозяин дома. Стивен подошел к калитке, открыл ее, ответил на приветствие гостя, посторонился, пропуская его, и пошел за ним, не отставая и неприкрыто качая головой. Вот его жест, который даже с неблизкого расстояния расшифровывался легко: он предложил гостю пройти в дом. Опередив его, а точнее, забежав сбоку, он открыл дверь. Две, три секунды, и оба они скрылись внутри дома. Вот и все – с облегчением подвел итог Нэш-Вильямс: в доме раздались громкие выкрики («На пол! Лежать! Руки за голову! Даже не думай!»).
«Опрометчивое решение, – подумал капитан, прикуривая сигарету. – А вдруг в коробке, которую ар-Рахман беспрепятственно пронес в дом, нечто напоминающее то, о чем рассуждал по громкой связи Натан Паттерсон, – бомба? Это называется – нате, получите. А в сказочном варианте – «семерых одним ударом».
Прошло пятнадцать-двадцать секунд. Ни взрыва, ни хрена, подытожил Нэш-Вильямс. Паттерсон так и не вырубил громкую связь, и капитан услышал его голос: «Кто ты такой, мать твою?» Поначалу спецназовец решил, что этот вопрос адресован ему, а когда понял, что произошло в главном доме, громко рассмеялся – прямо в гарнитуру скрытого ношения.
Через полчаса Паттерсон сдержал обещание, данное им Стивену Макгрегору:
– А с тобой будет вот что. Ты будешь молчать об этом инциденте до конца дней своих, и эта тайна будет пострашнее той, о которой все мы знаем. Откроешь рот – тебя обвинят в пособничестве ливийскому террористу, в укрывательстве свидетеля и его самого. Ты разделишь с ним ответственность за гибель по меньшей мере двадцати шести человек, погибших во время теракта. Это все, что я хотел тебе сказать. Хотя нет: воспользуйся деньгами и не трепли нервы ни себе, ни своим близким, ни... Ну, ты знаешь, о ком я говорю. – Паттерсон снова смягчил тон в конце монолога. Во второй раз за последние несколько минут.
* * *
Двойной удар. Так рассуждал Натан Паттерсон об очередной поражении. Рахманов нанес двойной, выверенный удар, и последствия его были бесстрастно зафиксированы видеокамерой и системой звукозаписи, установленной в доме Макгрегора, доме, который то ли устоял, то ли пал. Без купюр звучит непристойно, с купюрами (вариант для Троя Смита) – примерно так:
«Кто ты такой (...)?»
«Посыльный».
«Какой (...) посыльный?»
«А вы, ребята, кто такие?»
«Заткни пасть (...) и отвечай (...) на вопрос!»
«Я посыльный из цветочной фирмы «Флауэрс энд хербс». Кто из вас Натан Паттерсон?»
Нет, даже в таком варианте Смиту не стоит читать распечатку, а тем более слушать запись, прерываемую мышиным писком – заменителем нецензурной брани. Вот разве что можно оставить заковыристое выражение Свитинга, назвавшего посыльного рукоблядником. Паттерсон впервые такое слышал.
Посыльного отпустили. Паттерсона не заинтересовала даже такая деталь, как внешность посыльного – как на заказ, и способ доставки – припарковать машину за квартал до указанного адреса и доставить букет чайных роз на своих двоих.
Однако сюрприза не получилось бы, если бы Херринг начал «морзить» по батарее на четверть часа раньше. Тем не менее, несмотря на неудачу, Паттерсон вез в столицу Англии и ряд положительных моментов: он нащупал настоящий русский след. Любой другой на его месте не смог бы связать воедино ряд невесомых, казалось бы, деталей. А он смог. И доклад Смиту решил начать именно так: «Несмотря на кажущийся негативный фон (подумать над формулировкой), мы выявили ряд положительных моментов...»
Жаль, конечно, он не сможет отправиться в Сассекс, не получив на то разрешение Смита и не доложив ему о результатах операции. «Что же, – усмехнулся Паттерсон, – Смиту понравится версия: его хотели укокошить с помощью «консерванта».
Но для чего понадобился Рахманову этот цирк на выезде? Чего ради он сконцентрировал группу Паттерсона в одном месте? Может быть, он в это время вплотную подобрался к Смиту?
Нет и еще раз нет. Дом Макгрегора стал для агента ГРУ кровом, местом кратковременного отдыха, а отдых ему был жизненно необходим. Как ничего не значил его подарок – «цветы для господина Паттерсона». Если он хотел затронуть какие-то чувственные струны британского разведчика, то услышал только пустой звук. Паттерсон понял бы его, если Андрею было 18, но ему 37. Считай, успешный разведчик.