– Не бывает таких, – вздохнул подполковник. – Ни один человек такого не выдержит. Психика сдвинется…
– Не сдвинется. И бывают. Многие люди выдерживают. Я вот уже восемь лет в этом состоянии. Солдаты мои по году через это испытание проходят. Я бы вам посоветовал хотя бы на пару месяцев переселить Полтора Коляна в казарму спецназа ГРУ, тогда и он основы воспитания получит. Только от одного проживания в казарме, даже без прохождения курса обучения по системе спецназа ГРУ.
– Чем ваша казарма так знаменита? – думая о чем-то своем, отвлеченно спросил Александр Игоревич. Но я хорошо знаю, что, когда человек думает о чем-то своем, его подсознание все равно работает и информацию впитывает. А потом эта информация всплывает в нужный момент сама собой, чтобы выдать соответствующую моменту подсказку.
– Чтобы солдаты привыкали к осторожности и в боевой обстановке не попадали в засады, у нас там на каждом шагу выставляются ловушки, начиная от проволоки между кроватями вместо настоящей растяжки до взрывпакетов в собственной тумбочке. Берет солдат зубную щетку, а из тумбочки – взрыв. Его приучают: прежде чем протянуть руку, смотреть надо… И много еще всяких таких штучек мы используем для тренировки бойцов.
– Это все хорошо, – вздохнул подполковник Лагун. – Но что ты предлагаешь нам делать сейчас? Есть конкретные мысли?
– Что говорит пленник? – спросил я наконец-то напрямую.
– Ничего не говорит. И Полтора Коляна его не напугал, хотя за горло брал и от пола отрывал. Не боится.
– Так долго беседовали – и ничего не сказал? Тогда что с ним думаете делать?
– Не держать же его на своем довольствии… Это нужно постоянно часовых выставлять. А у меня люди и так наперечет, да еще двоих потеряли, да двое ранены…
– Да, и с машиной его не отправить, – поддакнул я, преследуя свои цели. – Это тоже нужно человека в сопровождение выделять.
– Да кому он там нужен… Осудят, посадят, а через месяц он снова в горы уйдет. Сам не хуже меня знаешь, не в первый раз. Они здесь подолгу, я слышал, не сидят.
– В расход? – спросил я напрямую.
– Ликвидировать, – своим словом ответил подполковник. – Лучше бы подальше от базы, но ты говоришь, далеко уходить опасно…
– Опасно для тех, кто опасности не чувствует. Давайте мне снова бинокль и оружие, я и его «отведу», и сам на ферму сбегаю, посмотрю, что там да как.
Подполковник от моего предложения расцвел, только что не заблагоухал, как Полтора Коляна. И, наверное, высоко оценил свою дальновидность, благодаря которой вытащил меня из проклятого следственного изолятора.
– Пойдем…
* * *
– Я с ними пойду, – вдруг решил приобрести боевой опыт Полтора Коляна.
Лагун посмотрел на майора с одобрением.
– Ты бегаешь хорошо? Дыхалки хватает? – спросил я.
– Не переживай, от тебя не отстану. Тем более что ты с «довеском».
– «Довесок» далеко не пойдет. А чтобы со мной идти, нужно многое уметь. Когда я один, я за себя отвечаю. Когда с кем-то – вынужден отвечать за двоих.
– Я же тебе сказал, что и бегать умею, и с дыхалкой у меня все в порядке.
– А когда ползешь, твою майорскую задницу за сколько километров видно? Кто-нибудь подумает, что холм с места сдвинулся, тревогу поднимут… Нет, мне таких попутчиков не нужно. Мне вообще никаких попутчиков не надо. Лучше свяжи пленного так, как он был упакован.
Я говорил категорично. Может быть, слишком категорично, как не принято разговаривать со старшим офицером, но этим я утверждал свой авторитет, и майор этому авторитету подчинился. Он в самом деле был не слишком уверен в своей боевой квалификации, хотя не сомневался в собственной силе. И потому сделал последнюю слабую попытку:
– Можно подумать, что у тебя, Василий Андреевич, сил больше, чем у меня.
Я уже собирался выйти из кабинета, но резко обернулся, сделал два шага и сел за стол подполковника Лагуна. Сам подполковник только-только встал со своего стула и еще не успел отойти, предпочитая не вмешиваться в наше выяснение отношений.
– Садись-ка напротив, – предложил я майору и поставил локоть на стол.
Полтора Коляна усмехнулся.
– Мальчик, у нас разные весовые категории.
Рычаг у него, в самом деле, был намного больше моего, это давало значительное преимущество, хотя и свои недостатки при такой разнице в длине предплечья тоже были. Если я вынужден был локоть ставить почти прямо, то Полтора Коляна в этой же ситуации держал предплечье внаклон, а это сильно мешает борьбе. Но он все же сел, довольный собой и не сомневающийся в силе своих рук. Александр Игоревич встал с торца стола в позе классического рефери, сведя руки за спиной. Мы сцепили кисти. Я сразу же с силой надавил мизинцем майору на сухожилие под основанием кисти и резко припечатал его руку к столу. Прием классический и работает безотказно против тех, кто не готов ему сопротивляться.
– Я подготовиться не успел. Только руку поставил, – посетовал Полтора Коляна. – Давай еще раз!
– Вот поэтому я и не хочу тебя брать. Ты слишком долго готовишься. А здесь, как в бою, не готовиться нужно, а действовать. Впрочем, если хочешь…
Я согласно поставил локоть на стол. Кисти опять сцепились. Я уже не стремился сразу подавить противника. Держал предплечье вертикально и расслабил кисть. По большому счету, я вообще в этот момент не боролся, а отдыхал, зная, что руку в таком положении прижать к столу невозможно. А майор тужился и краснел, но ничего сделать не мог. Его рука уставала, и это было заметно по ослабевающей хватке. И тогда я показал свой прием: с силой сжал его кисть, чуть не смяв ее, повернул свою в «боевое» положение и уже без труда прижал руку майора к столу.
– С «сухим» счетом… – прокомментировал подполковник Лагун. – Самоваров идет один.
– Что у тебя за рука такая… – покачал головой Полтора Коляна и потрогал пальцами мои бицепсы. Они были жесткие, но не объемные и впечатления не производили. Впечатление производил только результат.
У распахнутой двери за борьбой наблюдали часовой и его пленник. Я был уверен, что последнему увиденная картина доставила какую-то радость. Он даже пытался улыбнуться разбитым лицом, хотя улыбка вышла кривой. А часовой в удивлении раскрыл рот и про пленника, кажется, забыл. Теперь всем будет рассказывать, как я положил майора. И пусть рассказывает. Мне не жалко.
– Майор, я буду на крыльце. Приведи пленника. Связанного…
* * *
Полтора Коляна не смог запугать этого дагестанца. Но, увидев на крыльце меня, тот, как я заметил, слегка затрепетал. Наверное, сильно донимала челюсть. Возможно, что я сломал ее своим ударом. Такое положение меня обрадовало. Чем резче приходит перемена ситуации, тем сильнее она бьет по нервам.