– Здравствуйте! Я по объявлению. Вы сдаете угол?
Девушка узнала меня по голосу, так что я зря валял дурака. Она спросила чересчур холодным голосом:
– Что случилось, Павел?
– Я на крючке и мне негде ночевать.
– Придумай что-нибудь поумнее.
– Включи телевизор.
Несколько мгновений тишины, и она спросила:
– Зачем?
– Или посмотри в Интернете, – продолжал настаивать я, заранее принюхиваясь к себе: день выдался тяжелый, от меня пахло потом, а освежиться было негде. – Убийство и перестрелка в Столярном переулке.
– Я видела этот сюжет по ТВ. Не знаю почему, но я сразу подумала о тебе. Странно…
– Странно для тебя. Я даже когда отстреливался, не мог выбросить твой образ из головы.
– Значит, стрелял в мой образ?
– Как амур! – нашелся я. – Как твое сердце, саднит?
Она повторила за мной:
– Тебе не обязательно сегодня идти домой.
Она встретила меня в джинсовых шортах и майке без рукавов. Я с близкого расстояния сумел разглядеть и по достоинству оценить тату у нее на плече: обнаженная блондинка с поднятой к голове рукой. Над ней потрудился настоящий мастер, и на бархатистой коже Зои она выглядела как переводная картинка.
– Мне нужно в туалет и ванную, – заявил я с порога. И прикинул, что без помощи Зои я заблужусь в ее громадном доме.
Она жила в одном из выкупленных цехов на Автозаводской (за 3-м транспортным кольцом), и при первой нашей встрече, когда мы коротали ночь в «Клубе 27», рассказала о своем доме-студии подробно. Сегодня я решил узнать цену ее жилища:
– Сколько стоит такая хибара?
– Она из-под залога – недорого. Мне даже не пришлось брать кредит. – И задала вопрос по теме: – Юра может прийти в любой момент. Что будешь делать?
Я вынул телефон и выбрал номер Непомнящей. Дождался ее ответного звонка и черствого «да».
– Здравствуйте, Ирина Александровна! Извините, что беспокою так поздно. Совершенно случайно узнал, что ваш муж сегодня планирует встретиться с Зоей у нее дома.
– Вы продолжаете следить за ним?
– Нет, эту информацию я получил в рамках другого дела, о котором вы знаете. Они соприкасаются, но не пересекаются.
– Боже, – простонала Ирина Александровна, – как права была Бриджит Бардо, когда сказала: «Мир тесен: в конце концов все мы встретимся в постели…» Наверное, я должна поблагодарить вас.
– Не за что.
Я сложил мобильник, подумав о Непомнящей: если моя версия о подставе собственного мужа верна, во время телефонного разговора она мысленно поправила меня: два дела именно пересекаются, и я веду расследование в правильном направлении. Однако для меня вот в эту самую минуту, но с оглядкой на перестрелку в Столярном переулке, где меня могли ухлопать, не было никого важнее Зои. Она рядом, смотрит на меня и взглядом же подтрунивает надо мной, сочувствует мне и, может быть, понимает, что я счастлив.
– Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
– Мою? Звучит многообещающе.
– Многообещающе звучит «наша».
– Я не привык торопить события.
Мы поднялись по широкой металлической лестнице на второй этаж. Он был «самодельным». От стены до стены первого этажа протянулись балки, на них держался пол второго. Стоя у перил на втором этаже, можно было наблюдать, что происходит на одной трети первого – от входной двери до середины гостиной.
Ее мастерская находилась наверху, где свободно уживались рабочий стол и кровать, стеллаж с инструментом и бельевой шкаф, ящики с материалом и комод, роскошная звуковая система, к которой не подходило устаревшее определение «стереосистема»: она была из разряда клубных и могла показать себя даже на открытом воздухе. Напротив плазменной панели – стойка с микрофоном. Зоя и ее гости наверняка развлекались под караоке.
– Ванная комната у меня одна – на первом этаже.
– Да, я заметил указатели на стенах.
Она улыбнулась. И это была новая улыбка, немного похожая на ту, которой она радовала своего любовника, но более искренняя, что ли, независимая. И я был близок к истине: ее встречи с Юрием были тайными. Я не говорю о таких вещах, как превосходство (он предпочел ее своей жене), кураж и прочее. Сейчас я был занят поиском истины и искренних чувств. Не знаю, зачем – наверное, мне это было необходимо. Со мной Зоя демонстрировала эмансипе. И, похоже, у нее это получалось.
Она оставила меня одного, и я как следует осмотрелся в этом натурально заводском помещении. Кирпичные стены не были оштукатурены, а швы кладки – расшиты; каменщик просто соскребал выступивший раствор ребром кельмы – где заподлицо, а где выше уровня. И этот кирпичный массив был просто покрашен. И смотрелся модерново. Даже мне понравилось. И вообще, почему такой стиль не прельстил меня раньше? Даже сейчас я был готов переехать в кирпичный гараж, и соседство кровати со смотровой ямой меня только порадовало бы. В таком полужилом помещении нашел бы себе самое уютное местечко японский чоппер, предмет зависти пацанов с нашего двора, которые последнее время подкалывали меня, видя во мне сходство с рекламным Микки Рурком: «Ты еще головой по байку постучи!» – и предлагали мне «Сникерс»: «Ты просто псих, когда голодный». Они же помогали мне его закатывать по самодельному пандусу в подвал.
Я присел на кровать с металлическими спинками, потом прилег. И тут же веки мои, дрогнув раз, другой, закрылись. Я провалился в черную яму – сказался напряженный, непохожий ни на один из прожитых мною, день. Я не мог точно сказать, сколько я спал – минуту или двадцать минут. Я смотрел на беленые плиты потолка и что-то силился вспомнить. Что важного я мог заспать в коротком сне? Нет, не вспомнить. Потому что я, переступив порог этого необычного дома, был ослеплен желаниями.
– Ты живой?
Она разговаривала со мной как со старым знакомым. Я отказался от эксперимента: дождаться ее, не подавая признаков жизни, а когда она наклонится надо мной, заключить ее в объятия. Рано.
Она принесла мне кофе.
– Наверное, чтобы я не спустился за ним на твой первый этаж?
– Точно.
– А утку мне принесешь?
Она снова рассмеялась.
– Не знаю, почему меня тянет к тебе.
Я решил приоткрыть ей глаза:
– Ты не исключение. Многих девушек тянет к парням с подмоченной репутацией.
– Но не всех.
Я подумал, что она захочет узнать подробности слежки за собой, с чего это началось, в какую форму облачила «старуха» распоряжение о наблюдении и сборе материала, порочащего прежде всего «старухину» репутацию. Но нет. Когда она была близка с ним, я тоже был рядом. Что она чувствует по этому поводу? Я даже вопрос толком не мог построить. И вообще это навязчивая идея, пора порвать с этой мыслью.