Лугано видел клиента, который припарковал машину у ресторана, а теперь подходил к двери, на ходу включая сигнализацию и закрывая замки.
Молчанова обернулась, покачала головой, посмотрела на часы. Как автомат. Но это все, что было нужно сейчас Лугано. Молчанова выдала свое нетерпение, что не укрылось от оперативников, и дала им надежду на удачное завершение дела.
Лугано поставил перед Молчановой стакан.
– Те двое за первым столиком, они ждали тебя. И меня тоже.
– А-а...
– Закрой рот. Они не видят, что я разговариваю с тобой. А ты смотри по сторонам, оглядывай зал, бросай взгляд в окно. Только не зевай и не изображай смертельную скуку. И запомни – выкинешь какой-нибудь фокус, отправишься на свидание с Крайцем.
– Здесь тоже обзавелись люком?
– Молчи, острячка.
Лугано по заказу официантки налил коньяк, приготовил один фруктовый коктейль.
– Твой телефон прослушивается, – вернулся он к разговору, протирая салфеткой глянцевую поверхность стойки.
– Вам виднее.
– Я же сказал, чтобы ты молчала! Продиктуй номер своего сотового.
– А вы свой номер помните наизусть?
– Достань телефон и посмотри.
Молчанова так и сделала.
– Я отлучусь на минуту, – предупредил ее Лугано. – Жди моего звонка.
Он вышел из-за стойки. Бражников и Прохоренко даже не посмотрели в его сторону, как будто на бармене была шапка-невидимка.
На заднем дворе ресторана от него шарахнулась пара бродячих собак и взмыла в небо стая голубей. «Вхожу в роль», – скривился Лугано, накрывая крышкой бак с отходами. Набрав номер Молчановой, он дождался ответа от нее.
– Саша?
– Да.
– Ну, ты знаешь, кто это.
– Да.
– Ты уже на месте?
– Да.
– Я опаздываю, извини. Торчу в пробке. Потерпи еще полчасика.
– Да.
«Сволочь!»
Лугано сложил трубку и вернулся за стойку. Как раз вовремя: Бражников, привлекая внимание товарища, принимал звонок. Скорее всего ему передали содержание только что состоявшегося телефонного разговора.
– Что дальше? – спросила Молчанова.
– Спроси у меня, где здесь туалет.
– Только вы знаете туда дорогу?
Лугано начал терять терпение.
– В туалете откроешь фрамугу и вылезешь во двор.
– Я вылезу во двор через фрамугу?
– Да. И будешь ждать меня там. Смелее. Операм на тебя сейчас наплевать. Ты станешь им интересна только через двадцать минут.
– Ага, значит, мне сейчас можно открыть рот.
– Все, тихо.
Александра выждала минуту и, чувствуя себя полной идиоткой, спросила:
– Не подскажете, как пройти в туалет?
Лугано ответил, указав рукой:
– Прямо по этому коридору и направо.
– Спасибо.
Еще пара минут, и сам Виктор оставил место за стойкой, пожав незаметно руку Гракову и шепнув ему слова благодарности.
– Не беспокойся. Они упустили свою подопечную, а подмену бармена вовсе не заметят. Они не вернутся сюда, где их развели одним единственным телефонным звонком.
Граков остался на месте. Жестом подозвав официантку, он велел ей встать за стойку. И предвосхитил ее вопрос:
– Куда делся мой великовозрастный стажер, я скажу тебе поздно вечером.
В узком коридоре Лугано снял жилетку, парик, сорвал накладную бородку и усы. Во дворе он поторопил Молчанову:
– За мной.
Они сели в машину. Через десять минут стали в пробке, бампер к бамперу к джипу «Чероки», который напомнил Лугано о многом.
– Ну, я жду объяснений, – с нажимом сказал он, еще раз с головы до ног оглядев спутницу.
«Сейчас он начнет: тебе что, жизнь не дорога? Ты ступила на опасный путь, выпрыгнула на дорогу с обочины, жить тебе осталось ровно столько-то, выкладывай все, или я тебя на рагу разделаю!»
Однако Лугано опустил банальности, в «позднем понятии» Молчановой – опустил пошлости.
– Как и Крайц, я изучила материалы военной контрразведки, установила вашу личность и вашу причастность к убийству польского политика в 1983 году. Причастность – легко сказано.
– Не насмехайся надо мной. И вообще, бросай иронизировать. Тебе это не идет. Ты права. Это я убил Якуба Вуйцека. Крайц сунул нос не в свое дело – и тоже схлопотал пулю. И ты схлопочешь.
– Если хотите убить меня, то поторопитесь. Вон там на дороге открытый люк видите?
«О господи!» – взмолился Виктор.
– Не я, другие тебя убьют. Вероятно, это сделает один из тех, кто пас тебя в ресторане. Ты контактировала со мной – а для него это основание. Он убьет тебя, в этом можешь не сомневаться.
– Видно, вы долго ни с кем не контактировали, – повела бровью Молчанова. – Подхватили вирус в секретной лаборатории и он вырвался наружу?
Лугано криво усмехнулся. Включив первую передачу, проехал еще десять метров и снова стал вплотную к джипу. Невольно бросил взгляд на открытый канализационный люк.
– Ты видела меня и Крайца, – возобновил он опрос. – Кто еще об этом знает?
– Я не говорила никому.
– С твоим-то языком?.. Ну ладно, допустим, ты ничего никому не говорила. С какого телефона ты звонила мне? Вижу, ты хочешь описать его форму и цвет. Не испытывай мое терпение.
– Мне дали ваши реквизиты в турфирме «Попутный ветер».
– Я так и знал...
– Секретарь предложила мне воспользоваться телефоном агентства...
Лугано слушал Молчанову и размышлял, и главным в его мыслях была его редкая (по определению самого Лугано – интернациональная) фамилия. Кто кроме секретаря турфирмы мог услышать ее? В этом вопросе Лугано ориентировался на короткий отрезок времени. Он ни дня не прожил под чужой фамилией. Десятки раз выезжал за границу. Однако «прогремела» она вчера, образно говоря, в тот момент, когда Молчанова взломала ее. Лугано имел представление о структуре турагентства. Обычно службу безопасности такой фирмы возглавляет экс-сотрудник ФСБ. Во-первых, такому проще контактировать с Лубянкой, а контакты между ними никто не отменял со времен «Интуриста». Выходит, сотрудник службы безопасности «Попутного ветра» стал свидетелем разговора между Молчановой и Лугано? Но что могло привлечь его в том разговоре? Именно интернациональная фамилия? Он слышал ее раньше? Был причастен к делу о ликвидации агентов «Востока»? Но почему не обратил на нее внимание во время оформления клиентом загранпутевки? Как бы то ни было, но оперативность этого человека впечатляла. Но если не фамилия «Лугано» насторожила его, то что же? Он проявил внимание к содержанию разговора между двумя клиентами агентства? Над этим стоило подумать. А пока Лугано вернулся к началу беседы с Молчановой, процитировав последнюю: