Преподобный Теренций, покачав головой, продолжал:
— …соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака… этот священный союз… если кто-то из вас может сообщить что-то, что делает этот союз невозможным… — Слова, ради которых и устраивают церемонии бракосочетания, неостановимо лились из уст преподобного. Невеста и жених стояли, уставившись прямо перед собой, словно никого и ничего не замечали.
Впрочем, это было не совсем верно. Фейс слишком ясно ощущала присутствие Арни. Да и как иначе? Малейшее движение его тела напоминало ей, где она проведет сегодняшнюю ночь. И ее собственная плоть инстинктивно отзывалась, что можно было списать отчасти на возбуждение, несмотря на неподдельный ужас, владевший Фейс: все эти годы, что они провели рядом, взрослея, она и мечтать не смела об Арни как о возлюбленном. Он был слишком властен, слишком уверен в собственном умении управлять всем вокруг. А временами, когда она нарушала правила, он командовал и ею.
— Согласен ли ты, Арни О'Грэди, взять эту женщину себе в жены и быть верным лишь ей, пока вы оба живы?
— Да. — Глубокий, сильный голос Арни, прозвенев в наступившей тишине, вызвал шепот одобрения.
— Согласна ли ты, Фейс Хайленд, взять этого мужчину себе в мужья, дабы жить вместе по воле Божьей, в священных узах брака?
— Нет! — прокричал голос из угла церкви. — Не будет она жить с ним! Фейс, остановись, не делай этого.
Паства сделала единый вдох и погрузилась в недоуменное молчание, наблюдая, как молодой человек, одетый в черную кожаную куртку и с мотоциклетным шлемом под мышкой, бежал по проходу. Схватив невесту за руку, он отчаянно выкрикнул:
— Фейс, ты не можешь выйти замуж за него! Только за меня!
— Слава богу, не на белом коне. И без меча, — протянул Арни. Его лицо окаменело, он казался поразительно спокойным. Невеста ничего не сказала. Силы покинули ее, сердце прыгало в груди, и она не была уверена, что устоит на ногах.
— Фейс, — воскликнул парень, — ответь же мне!
— Она не в состоянии, — холодно произнес Арни. — Из-за твоего прямо-таки своевременного появления она лишилась дара речи.
— Нет, — подала голос Фейс, — я… я могу говорить.
— Хорошо, — сказал Арни. — Пока ты не моя жена, боюсь, тебе придется принять решение. Надо на ком-то остановиться. Стыдно отменять такую великолепную церемонию.
— Но… — Фейс закусила губу, вонзила ногти в ладони.
Говорить-то она способна, но что сказать? Если бы Роберт появился на несколько секунд позднее, она стала бы женой Арни. На благо, а может, и во зло. Но теперь у нее появился выход. О'Грэди предложил ей самой принять решение. И хотя ему вряд ли понравится, если она оставит его прямо здесь, на глазах у всего городка, ей было до боли ясно, что он женится на ней лишь потому, что считает это своим долгом. Его всегда отличало обостренное чувство долга…
— Арни, — наконец выдавила она, — тебе ведь все равно, выйду я за тебя замуж или нет? Так?
Фейс всматривалась в синие, как лунная ночь, глаза, которые всегда видели ее насквозь, ища в них намек на нежность, на то, что это не так. Но вместо ответа он вдруг улыбнулся той самой неизменной улыбкой — кривая и злорадная насмешка над самим собой! — в юности вызывавшей у нее страстное желание обнять его. Но сейчас она бы не осмелилась…
— Конечно, мне не все равно, — ответил он. — Женитьба, особенно на тебе, — не тот поступок, который я позволил бы себе совершить по ошибке. Но этот юный рыцарь — отец ребенка, которому я собирался дать свое имя. — Окинув уничижительным жестким взглядом коренастую фигуру пришельца, он резко спросил: — Отчего же ты так внезапно передумал?
— Я люблю ее. — Вид у Роберта был испуганный, но искренний, и он мелодраматично прижал руку к сердцу.
— Понятно, — буркнул Арни, вперив брезгливый взор в соперника. — Похоже, он пришел в себя. — Он обернулся к Фейс: — Ну, теперь, коли уж им овладело такое непоколебимое намерение, не вижу причин, почему бы ему не позаботиться о тебе. Это его право и безусловно его ответственность — даже если «невеста согласилась, а рыцарь припоздал». — Подняв руку, он коснулся ее подбородка. — Но будь я проклят, Фейс, если приму решение за тебя. На сей раз, милая, решай сама.
Фейс безмолвно уставилась на насмешливого, уверенного в себе мужчину, который только что подтвердил свою готовность передать ее другому. Глаза его были полуприкрыты веками, но ей и не надо было их видеть: она прекрасно понимала, что Арни никогда не рвался стать ее супругом. Он был суровым человеком, с годами стал еще неприступнее, но был готов взять на себя заботу о женщине, которую, очевидно, по-прежнему считал бездумным капризным ребенком.
Она видела перед собой аккуратно подстриженные каштановые волосы, классический прямой нос, иссиня-черные глаза, которые ей ни разу не удалось обмануть. Арни был красив, как языческий бог, но в данный момент его решительные, удивительно чувственные губы влекли ее, как мед муху. А его взгляд, обращенный на Роберта, был взглядом человека, заметившего на полу таракана, ускользнувшего от взора бдительной церковной прислуги… Однако он позволил бы ей выйти замуж даже за это вредное насекомое, если бы только был уверен, что оно сможет о ней позаботиться.
Короче, ему все равно. Он не похож на мужа, готового разделить заботы и обязанности с супругой. Как знать, не принесла ли ему эта неожиданная развязка облегчения… А этот его тон! Он разрешал ей выйти не за него, а за Роберта, как если бы речь шла о передаче сомнительных акций.
Фейс не могла больше смотреть на Арни. Он не хотел ее и предложил жениться на ней лишь из чувства долга, да еще потому, что привык постоянно приводить в порядок ее дела.
И Фейс обернулась к другому мужчине, стоявшему поодаль. К ее веселому, любящему, легкомысленному красавцу Роберту. Ее любовнику, чьи длинные светлые волосы так шли к очаровательной мальчишеской улыбке. К Роберту, который никогда не хмурился, не выражал своим видом неодобрение, не произносил ничего вроде «перестань хихикать и веди себя прилично». К человеку, который покинул ее, когда она так в нем нуждалась, и вдруг вернулся, чтобы сделать ее своей женой.
Видимо, все эти мысли промелькнули в ее глазах, потому что внезапно во взгляде Роберта появилась мольба, а губы задрожали, как у маленького мальчика.
— Я люблю тебя, Фейс, — пробормотал он. — Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста… выходи за меня замуж.
Невеста в последний раз украдкой глянула на Арни. Никакого намека на то, что ему будет жаль, если она оставит его.
Фейс обернулась к Роберту:
— Я прощаю тебя.
Иначе она поступить не могла.
Арни, казалось, знал, каким будет ее решение. Чувствуя одновременно облегчение, обиду и виноватое смятение, Фейс наблюдала, как ее несостоявшийся супруг безразлично уставился на высокий потолок с росписью, а на лице его не было и следа страдания или разочарования — одно раздражение, которое случается из-за внезапной смены планов.