Взглянув на красивый профиль Нэша, она увидела, как напрягся его квадратный подбородок, будто он тоже решил держать с ней дистанцию.

Они пошли вдоль по пустой улице. Маленькие магазинчики с типичными французскими вывесками были закрыты на традиционный обеденный перерыв. Фрея с Нэшем шли не торопясь, стараясь держаться подальше друг от друга, избегая прикосновений, словно они действительно были коллегами по работе, а не любовниками, проведшими вместе всего одну ночь…

— Фрея!

Услышав свое имя, произнесенное незнакомым голосом, Фрея обернулась, не успев сообразить, что делает, и это была большая ошибка — ее тут же ослепили вспышки кинокамер. Фрея подняла руки, закрывая лицо. От такого грубого и внезапного нападения у нее закружилась голова.

Сильная рука обняла ее за талию — Нэш потянул Фрею прочь от собравшейся толпы.

— Кажется, ты говорил, что доверяешь своим друзьям? — с горечью сказала Фрея. Ощущение предательства резануло ее сильнее, чем остро отточенный нож.

— Это не Селин и Денис… Могу поклясться!

Нэш еще крепче обхватил ее за талию. И вдруг их кто-то сильно толкнул сзади. Оглянувшись, они увидели двух фоторепортеров. Отпустив Фрею, Нэш вступил с ними в схватку.

Оставшись без его поддержки, Фрея покачнулась, потеряв равновесие, и беспомощно упала на тротуар. Она успела выставить руки, чтобы не удариться лицом, но сильно стукнулась коленями.

Удар был такой силы, что у нее на секунду отнялось дыхание. Неподвижная и бездыханная, она лежала на холодном мокром асфальте, и ей показалось, что она лежит так уже целую вечность. Сердце ее бешено колотилось, колени горели огнем. Громко и яростно выругавшись, Нэш медленно и осторожно помог ей подняться. Вдалеке слышны были крики папарацци, бросившихся вслед за ними.

Фрея не могла унять дрожь. Ее белое платье было испачкано грязью и кровью, сочившейся из разбитых коленей. Нежные ладони тоже были в дорожной пыли.

— Ты ничего не сломала? — В голосе Нэша звучала тревога. Голубые глаза его наполнились решимостью, а лицо побледнело, когда он крепко и властно сжал ее обнаженную руку.

— Нет, не думаю. Пожалуйста… — взмолилась Фрея, ощущая, что сейчас заплачет. — Отвези меня домой.

Нэш привез Фрею в свой загородный дом, осторожно смыл кровь с ее разбитых коленей, перевязал их, затем заставил ее выпить бренди, чтобы она смогла справиться с шоком.

Он с трудом мог поверить в то, что случилось. Как только он уложит Фрею в постель, чтобы она отдышалась и пришла в себя, то сразу же позвонит в представительства крупнейших газет Лондона, Парижа и Лиона, чтобы выяснить, кто дал приказ преследовать их. Чьи-то головы полетят, Нэш решительно был настроен на это. Он никогда не забудет страдание на лице Фреи, когда он поднимал ее с тротуара. Ее снова предали!

Но самое ужасное, что репортеры на этом не остановятся. Если журналистам удалось выяснить, что они находятся в том кафе, значит, им не составит особого труда вычислить местоположение дома Нэша. Выходит, настало время возвращаться в Лондон. Его сердце противилось этому, но прагматизм взял верх. Нэш понимал, что в Лондоне он сможет лучше позаботиться о безопасности Фреи.

Нэш настоял на том, чтобы Фрея остановилась у него, когда они вернутся в Лондон. Он не мог позволить ей ехать к себе домой, где она наверняка подвергнется такому же бандитскому нападению папарацци. Теперь Нэш чувствовал свою вину за то, что ей пришлось так страдать.

Фрея упаковала свои вещи, как велел ей Нэш.

Ей было очень грустно… Во-первых, потому, что он не утешил ее так, как она мечтала, и по-прежнему был сдержан с нею. И, во-вторых, потому, что она не хотела отсюда уезжать. Ей не хотелось снова видеть унылое и дождливое лондонское небо. А здесь было так много солнца!

Этот каменный деревенский дом в окружении зеленых долин казался ей райским уголком на земле. Но вчера в ее рай вползла змея в виде наглых папарацци, и если эта наглая банда выследит ее местопребывание, спокойной жизни здесь придет конец. Единственным утешением была мысль об участии в кинопробах. Вспомнив об этом, Фрея вдруг почувствовала какую-то странную тревогу, но не стала анализировать ее причину.

Когда она пришла на кухню позавтракать, то сразу же увидела кипу газет и журналов, возвышавшуюся на столе. На другом конце кухни в оранжевой кофеварке булькал ароматный напиток, но Нэша нигде не было видно.

Слегка поморщившись от боли, Фрея взяла верхнюю газету и пробежала глазами заголовки. Увидев на фотографии себя и Нэша, Фрея застыла. На фото ее лицо было искажено, но больше всего поразил ее образ Нэша. На фото он крепко, собственническим жестом обнимал ее за талию и в глазах его горел гнев.

Фрея почувствовала, как у нее пересохло в горле.

— Как чувствуешь себя сегодня утром? — раздался позади нее низкий, глубокий голос Нэша.

Она резко обернулась, и сердце ее бешено забилось, когда она увидела его. Он был в потертых джинсах и светло-голубой рубашке с засученными рукавами, обнажавшими загорелые сильные руки.

— Чувствую себя так, будто упала с лошади на всем скаку!

— Мне очень жаль… — На его лице отразилась боль.

— Ты в этом не виноват. Наверное, нам не следовало выходить из дома.

— Я встал пораньше и купил вот это. — Нэш кивнул на газету, которую держал в руках. — Хотел посмотреть, о чем пишут.

— И о чем же? Подожди… Не надо мне говорить, сама догадаюсь. Наверняка написано о том, что «бывшая актриса, напившись, свалилась посреди улицы»? — Она ждала, что скажет ей Нэш, и готовилась к самому худшему. Французский язык Фрея знала очень плохо, поэтому не могла понять, что написано под фотографией.

— Ничего подобного, — сказал он.

— Тогда что?

— Они пишут, что мы с тобой — любовники.

Глава 9

Свернув газету, Фрея бросила ее на стол. Понятно, если ее увидели с мужчиной — и очень привлекательным мужчиной! — слухов об их интимных отношениях не избежать. Тот факт, что это правда, нисколько ее не утешал. Он только напоминал Фрее о том, какую глупость она совершила, отдавшись Нэшу. Он весьма скрытный человек, держащий в секрете свою личную жизнь, и можно было лишь догадываться о том, что он почувствовал, когда их интимные отношения стали достоянием прессы. Возможно, теперь он поймет, что чувствовала Фрея, когда журналисты так беспардонно и нагло вторгались в ее жизнь.

— Ну, что думаешь?

Нэш настороженно взглянул на нее.

— Наверное, ты возмущен вторжением в твою личную жизнь, потому что теперь она ассоциируется с моим именем. Не так ли?

— Признаюсь, меня все это не особо радует, но мы можем извлечь выгоду из случившегося.

— Что ты имеешь в виду?

— Эта история может помочь нам. Конечно, я очень сожалею о том, что тебе вчера был нанесен такой удар, но, по крайней мере, пресса не разносит больше слухов о том, что ты алкоголичка или наркоманка. Напротив, они пишут о том, что ты собираешься снова сниматься в кино.