— Пожалуйста, проветри спальню рядом с моей и постели свежее белье, — попросил он Элли. — Мы будем жить там.

— Ты не будешь спать в своей комнате?

— Ты правда думаешь, что она поверит, что мой босс не только позволил ей остановиться в своем доме, но и отдал нам свою спальню?

— Ты прав.

На заднем плане звенели кастрюли, и Брэндон отчетливо представлял себе, как Элли в своем вечном фартуке готовит обед для рабочих. Она была неотъемлемой частью ранчо, сколько Брэндон себя помнил.

— Я попрошу тебя еще пройтись по дому и убрать все упоминания о Брэндоне Уорте.

— Не думаю, что это займет много времени. Ты сжег все фотографии, что у тебя были.

Эшли очень любила запечатлевать их жизнь на пленке, поэтому костер получился здоровенный. Элли горячо поддержала это решение, сама принесла жидкость для розжига и спички. Эшли ей никогда не нравилась, она считала ее испорченной эгоисткой, за что та вечно требовала уволить Элли, говоря, что она плохо с ней обращается. С той минуты, как Брэндон застукал Эшли в конюшне, Элли называла ее исключительно «эта». Она была ему как мать с тех пор, как он вернулся на ранчо, и, хотя иногда она обращалась с ним скорее как с ребенком, чем как с работодателем, он любил ее до смерти.

— Как быть с рабочими? — спросила Элли.

— Клинт с ними разговаривает.

Клинт был вторым человеком, знавшим о планах Брэндона.

— Кто-нибудь обязательно забудется и назовет тебя «босс».

— Пейдж думает, что меня повысят до помощника, как только я вернусь с учебы. Можно будет обратить все в шутку: рабочие называют помощника боссом.

— Но они никогда бы так не сделали.

— Да, но она никогда об этом не узнает. Она ничего не знает о жизни на ранчо. Пока никто не обратится ко мне по фамилии, все будет нормально.

— Я все-таки думаю, что ты играешь с огнем, и это значит, что тебе ужасно нравится эта женщина. Сколько вы знакомы, неделю?

— Неполную.

— Прошло три месяца, прежде чем ты привез сюда эту.

Он сам себе удивлялся.

— Она не похожа ни на одну женщину, с кем я когда-либо встречался. Она думает, что я неотесанный фермер, и это, похоже, ее совсем не волнует, к тому же у нас было одинаково тяжелое детство. Я просто… Она мне нравится, мне хорошо с ней. А секс…

— Все, все, я поняла! — закричала она.

Брэндон усмехнулся. То-то же, нечего быть такой любопытной.

— Думаю, она страшно удивится, когда узнает правду о тебе.

— Думаю, что так.

Чему она удивится еще сильнее, так это тому, что он поставил под угрозу ее карьеру, чтобы уничтожить Рейфа. Другого выхода у него не было, но, несмотря на то что он по-прежнему мечтал ему отомстить, в последнее время ему не хотелось находить компромат на «Надежду Ханны». Столько людей пострадает, если он осуществит свой план: Ана, генеральный директор, даже его сестра, Эмма, которая входила в правление, не говоря уже о добровольцах, которые делали свое дело только из желания помочь людям. Но с другой стороны, если фонд окажется подделкой, рано или поздно правда всплывет, и они все равно пострадают. Лучше пресечь обман раньше, чем позже.

— Вполне возможно, что она разозлится на тебя.

— Да, возможно.

Не просто возможно — так и будет. Вопрос в том, как сильно она разозлится.

— Если она правда нравится тебе, может, не стоит так поступать с ней?

— У меня нет выбора, Элли. Я должен сделать это ради жителей Виста-дель-Мар.

— Ты уверен, что делаешь это для них? Я знаю, ты считаешь, что подвел отца. Ты точно не стараешься просто избавиться от чувства вины?

Месяц назад он знал бы точный ответ. Теперь он не был так уж уверен в этом.

Глава 11

Пейдж вообще ничего не знала о фермерском деле, но она поняла, что это совсем не простое дело, когда они выехали на дорогу к Коппер-Ран. Она не ожидала, что ранчо, затерявшееся в горах Сан-Бернардино, окажется огромным деревянным домом с россыпью хозяйственных построек вокруг него. Ей стало стыдно оттого, что она думала увидеть здесь нечто куда менее огромное и ветхое. На деле же здания были внушительных размеров, современными и содержались в отменном порядке. Пастбища и луга, огороженные белыми заборчиками и окруженные крутыми каменистыми склонами, протянулись во все стороны, сколько хватало глаз. Бесчисленные лошади, великолепные животные всех размеров и мастей, бродили по ним. Освещенный закатным солнцем ландшафт производил неизгладимое впечатление.

Неудивительно, что Брэндон не хотел уезжать отсюда. Пейдж пробыла здесь не больше минуты и уже жалела, что ее визит будет таким коротким. Брэндон подъехал к дому и остановился у подножия портика, опоясывавшего дом. Вокруг дома были разбиты клумбы с тюльпанами, ирисами и нарциссами, цветочные горшки свисали с козырька портика. Все это делало облик дома очень приветливым и уютным.

Выйдя из машины, Пейдж вдохнула свежий горный воздух и почувствовала, как тает груз ответственности и отступают тяжелые мысли о работе.

— Ну, как тебе? — спросил Брэндон.

— Здесь просто потрясающе!

У конюшни стояли одетые, как ковбои, люди и смотрели на Пейдж и Брэндона; они явно говорили о них, но конюшня была слишком далеко, чтобы Пейдж могла расслышать подробности.

— Насколько ранчо большое?

— Больше тысячи акров.

— Вот это да!

— Так точно, мэм.

Пейдж уставилась на него, и он ухмыльнулся.

— И ты будешь за все это в ответе?

— Ага.

Похоже, она недооценивала важность его будущей должности и ответственность, которая ляжет на его плечи.

Брэндон вытащил вещи из машины.

— Давай устроимся, а потом я покажу тебе окрестности.

Когда они поднимались по ступенькам, ведущим к входной двери, им навстречу вышла крошечная пожилая женщина. У нее были белоснежные короткие волосы, завитые и уложенные в прическу, которую мать Пейдж называла «пудель». Она была в розовых теннисных туфлях, розовых брюках и пестрой гавайской рубашке.

— Мистер Дилсон! — воскликнула она, тепло улыбаясь. — Как хорошо, что вы вернулись.

— Я тоже рад. — Брэндон крепко обнял ее и поцеловал в щеку, потом повернулся к Пейдж: — Элли, это Пейдж Адамс. Пейдж, это Элли Уильямс. Она была экономкой здесь еще до моего рождения.

— Так приятно с вами познакомиться, мисс Адамс, — сказала Элли, пожимая руку Пейдж так крепко, что стало ясно: то, что она маленькая, еще не значит, что она слабая. — Могу я предложить вам двоим остатки рагу?

— Мы поужинали перед отъездом.