Эта версия казалась Далиле самой не правдоподобной. Ей трудно было представить Андрея даже случайным убийцей.
Хренов Сергей меньше всех замешан в этой истории, но убить Машу мог даже он. Мог именно потому, что он единственный не замешан в истории. Ведь Маша скрывала своего жениха, а Кроликов с Мискиным засветились. О них знали все, кроме Андрея. К тому же у Хренова алиби нет. Правда, нет и мотива. И на место преступления он последним пришел, после Замотаева и Наташи. И все же Далила оставила и его под подозрением.
А вот Замотаев имел очевидный мотив (бизнес! деньги!), но у него есть алиби. Впрочем, алиби его не стоит ломаного гроша. Наташа, защищая мужа, что угодно может сказать. К тому же Замотаев наверняка знал, что Маша убита из оружия его жены. Он что, не мог, как и я, наковырять из дерева пуль? Да и это не нужно. Наташа вообще могла сочинить сказочку про похищение пистолета. Если убийца она, тогда ясно, почему Замотаев купил себе алиби у постороннего человека. Кому Наташа, убив сестру, могла довериться?
Естественно, Замотаеву. Значит, он свел все концы, и точно знает, из какого оружия убита Маша Верховская.
Как только Далила пришла к этому мнению, она позвонила племяннику и спросила:
— Жека, как там дела с баллистической экспертизой?
Бонд виновато ответил:
— Никак. Я сильно занят, решаю еврейский вопрос.
Далила обрадовалась:
— Боречка Розенблюм из-за морей приезжает!
— Оне еще не приезжают, но уже собираются, — с доброй насмешкой сказал Евгений и, рассмеявшись, сообщил:
— Мой «розовый блюм» просил ту рухлядь, которую он называет машиной, привести в полный порядок, чем я усиленно и занимаюсь в свободное от отдыха время.
«Розовым блюмом», «лесбияном» и просто «розовым» Евгений называл друга Бориса за его «неиссякаемую слабость к слабому полу». Эта же слабость диктовала иметь под рукой машину, которую Бонду хронически приходилось чинить.
Далила пожалела племянника и сказала:
— По пулям даю отбой. И без экспертизы уже очевидно, что Маша убита из пистолета сестры.
— Радость какая! — воскликнул Евгений и, поперхнувшись, добавил:
— В смысле, горе какое!
Кто убийца? Морковкина? Наташа? Ее муж, Замотаев? Мискин? Кроликов? Хренов? Или…
Или все же Верховский?
День ото дня сомнения становились все мучительней. В конце концов Далила не выдержала и отправилась за советом к тетушке Маре.
Тетушка первым делом подробнейше расспросила о Мальчике, своем «близком», «родном». Далила с гордостью рапортовала:
— Все произошло, как я и рассчитывала.
— Как именно, детка? — старательно нарезая пирог, осведомилась тетушка.
— Выздоравливает твой Пендраковский.
— Ах, детка, ты его вылечила!
Далила виновато пожала плечами:
— Не я, вылечил шкаф.
Брови тетушки изогнулись в изумлении.
— Вылечил шкаф? — поразилась она. — Шкаф?
Не ты? Как возможно такое?
— Да, вылечил шкаф, а не я, — усмехнулась Далила и подробнейше рассказала, как ее антиквар выгодно продал шкаф, и как рад был Мальчик тире Пендраковский, и как он пошел на поправку: перестал видеть галлюцинации и прочее, прочее.
Тетушка была очень рада и благодарна племяннице. После этого Далила с чистой совестью приступила к рассказу о гибели Маши Верховской и о своих подозрениях. Тетушка по обыкновению слушала племянницу внимательно, не перебивая. Она со смаком жевала свой любимый пирог. Изредка, ахая от удовольствия, она и травяной чаек попивала, и за весь рассказ однажды лишь оживилась, когда Далила смутно упомянула рецепт начинки фирменного пирога Верховских.
Тут тетушка отставила свой чай в сторону, надела очки и потянулась к тетрадке с рецептами — эта замусоленная реликвия всегда была у нее под рукой.
— Как-как ты сказала? — глядя на племянницу поверх очков, серьезнейше осведомилась тетушка. — Песочный с абрикосово-ликерной начинкой и все это щедро сдобрено фундуком? Очень интересный рецепт. А нельзя ли узнать его поподробней?
Далила тетушку огорчила:
— Нельзя. Бабушка передала рецепт Маше, а Маша, как известно, погибла.
— И бабушка умерла, — вздохнула тетушка Мара. — А сколько мальчикам тогда было лет?
— Двенадцать.
— Ах вот как. — Мара поджала губы и старательно записала в тетрадку рецепт.
Затем она потянулась к чаю и, улыбнувшись племяннице, попросила ее:
— Продолжай, деточка, продолжай.
— А в общем, и нечего уже продолжать, — развела руками Далила. — Я все рассказала.
Тетушка, закивав головой, пообещала:
— Я подумаю, деточка, я над этим подумаю. Задачка весьма интересная. А с Вечным Принцем ты, похоже, права. Надо только его безошибочно отыскать. В этой компании он здорово спрятался, но начинка-то какова! Абрикосово-ликерная с фундуком!
Надо попробовать!
И далее речь пошла уже только о пироге. Тетушка в красках себе представляла, как она замесит песочное тесто — Мара знает секрет: особая рассыпчатость гарантирована — как его раскатает, как сверху положит начинку…
— Деточка, а какой же выбрать ликер? — неожиданно заходя в тупик, растерянно спросила она.
Далила, скрывая скуку, включила фантазию:
— К абрикосам, думаю, подойдет…
Тетушке не суждено было узнать ее мнение: в кармане Далилы запрыгал и зажужжал мобильный — перед поездкой к старушке Моцарт был отключен.
Приложив трубку к уху, Далила с изумлением узнала, что звонит Наташенька Замотаева — любимая подруга Бойцовой.
— Умоляю вас! — истошно вопила она. — Немедленно приезжайте! Спасайте! Спасайте меня!
Записав адрес, Далила поехала.
И поступила, надо сказать, весьма необдуманно.
Но удачно!
Что же произошло с Наташенькой Замотаевой?
Взбодренная советами психоаналитика Далилы Самсоновой и особенно Лизы Бойцовой, Замотаева решила взяться за ум. Поскольку в разумении Елизаветы «взяться за ум» и «заняться бизнесом» — одно и то же, Наташа прельстилась затеей и размечталась: «Ах, как клево самой капусту рубить, а не понтоваться перед жабистым „поедом“!»