– Я не забуду. Я обратил внимание на действия Мартинеса.
Пора было прощаться, чтобы не дать возможность Мартинесу плотно «сесть на хвост» Скипидарову. Но попрощаться хотелось так, чтобы выглядело это вежливо и дало возможность завтра навестить Тенгиза в его корпусе на верхней поляне. Однако предупреждать о визите нельзя, потому что Кольчугин допускал мысль, что отец живет в одной комнате с сыном. И тут вовремя в кармане завибрировал телефон. При Тенгизе, без полковника, Давид Вениаминович уже не постеснялся ответить, надеясь, что это звонит Анзор Георгиевич, и не рассмотрев в полумраке номер на определителе. Но звонил старший лейтенант Сичкарь. Говорил негромко, коротко и только по существу:
– Зарегистрировал звонок на трубку Мартинеса. На подходе к верхней поляне, рядом с дорогой парни Мартинеса нашли труп, как я понял, своего товарища. Но их взволновал не столько факт убийства, сколько пропажа какого-то ноутбука, что был у убитого с собой. А мы с вами, товарищ подполковник, знаем, кто там был вторым действующим лицом.
– Понял. Да. Я сейчас иду. Бегу уже…
Он убрал телефон и развел руки перед грузинским капитаном.
– Извини, Тенгиз. Дежурная по корпусу звонит. Я ей специально номер оставил. Собака моя в номере сильно лает. Спать людям не дает. Побегу, чтобы неприятностей не было.
Прощаясь, Тенгиз протянул руку…
Как ни жалко было Бзоу Гозаровичу расставаться с частью захваченных в ночной операции трофеев, но расставаться пришлось, и генерал Кобылин даже в опись их заносить не рекомендовал. Чтобы скрасить неприятность, генерал позвал подполковника за стол, усадил в президиуме и раскрыл перед ним папку с несколькими листами. Первый лист был отдельным, на официальном бланке с печатью и подписью. Документ назывался не по-военному, не приказом, а распоряжением. В нем говорилось о присвоении Ахубе Бзоу Гозаровичу звания полковника Службы внешней разведки России. Естественно, в углу стоял гриф секретности. Значит, такие документы не публикуются даже в официальной прессе. Но на распоряжении еще не был проставлен регистрационный номер. Это тоже что-то значило.
Бзоу Гозарович вопросительно поднял уставшие к утру и оттого красные глаза на генерала Кобылина, ожидая комментариев.
Генерал, чуть улыбнувшись, перевернул страницу. Дальше лежали другие, скрепленные степлером страницы. Это уже было не распоряжение, а договор о сотрудничестве между подполковником Ахубой и Службой внешней разведки России. Наверное, точно такой же договор, какой просил подписать другой генерал – Мизан Сетович Барателия. Только в том случае второй договаривающей стороной выступала не Служба внешней разведки, а управление кадров Главного разведывательного управления Генерального штаба России.
– Извините, товарищ генерал, – тихо, чтобы не было слышно на другом конце небольшого актового зала, где работали два офицера оперативного отдела, сказал Бзоу Гозарович, – но мне сегодня генерал Цагурия уже обещал в скором времени генеральские погоны и должность своего заместителя. А это значит, что я не могу быть полковником вашей Службы.
– Почему? – удивился Кобылин. – Мы не возражали против вашего повышения в должности и скорого присвоения вам генеральского звания и дали свое согласие. У нас в Службе считают, что вы вполне можете иметь звание и в своей республике, и звание российское, поскольку гражданство у вас двойное. Здесь вы будете генералом, у нас – полковником. Одно другому не мешает. Мы даже поторопим ваше руководство, чтобы вам быстрее присвоили генеральское звание. Что касается оплаты труда, то на ваше имя будет открыт счет в российском банке, куда и будут перечисляться жалованье и премиальные за плодотворное сотрудничество. Мы вам предоставим полный доступ к счету, и вы сможете пользоваться им в любое время и с территории любой страны. Я рекомендую вам подписать договор. Тогда распоряжение о присвоении вам звания автоматически вступает в силу. Останется только проставить регистрационный номер. Но это вопрос не принципиальный, а канцелярский.
Ахуба думал недолго. И подписал…
– Вот и прекрасно. Разумное решение, Бзоу Гозарович, – сказал Кобылин. – Теперь я попрошу вас отдать распоряжение о доступе к трофеям журналистов, а потом попрошу вас съездить в аэропорт, чтобы встретиться с одним человеком, который прилетит специально для этой встречи и сразу же улетит. Это подполковник ФСБ Виктор Николаевич Известьев. Он проводит операцию в районе Сочи, и ему понадобится ваша помощь, поскольку операция вскоре грозит переместиться на территорию Абхазии. С генералом Цагурия все согласовано. Он в курсе и одобрил ваши действия заранее. Цагурия на ваш опыт полагается полностью…
* * *
Полковник Мартинес решил не идти пешком, благо подвернулось такси, как и полагается в России, не имеющее счетчика. Но, поскольку платить полагалось не из своего кармана, Мартинес не стал скупиться и заплатил столько, сколько запросил таксист. Правда, рублями, хотя таксисту хотелось получить долларами.
– Только поезжайте, пожалуйста, быстрее.
– Я медленно и не умею, – пообещал, как пригрозил, таксист. – А куда торопитесь?
– У нас там человека убили. Моего знакомого.
– Едем…
Медленно ездить он в самом деле, кажется, не умел. Впрочем, вполне возможно, что таксист вообще не умел ездить. Так, по крайней мере, показалось Мартинесу. Тем не менее, они ехали и не падали с обрывов. Сразу за последним поворотом, когда до туристического городка осталась сотня метров, полковник увидел на обочине Бексолтана с Ризваном и потребовал высадить его. Тело Аскерби лежало здесь же.
Таксист тоже вышел посмотреть. Но фары машины светили в другую сторону, а подсветить любопытному человеку фонариком никто не догадался.
– Машиной сбило? – спросил таксист.
– Танком, – ответил Бексолтан. – Поезжай, а…
Таксист понял, что он раздражает этих парней, лихо развернулся и умудрился даже на узкой дороге не свалиться с обрыва, хотя был к этому очень даже близок. И уехал. И только после этого полковник склонился над телом и попросил Бексолтана:
– Посвети.
По правде говоря, лицо Аскерби не было изуродовано так же сильно, как лица Ризвана и Бексолтана. У Ризвана половина лица была синяя и опухшая. Ковш боевого экскаватора, надо было думать, надолго присмирил чеченца. Лицо Бексолтана не было таким распухшим, но на нем имелось множество кровоподтеков и гематом. У Аскерби было только рассечение брови и кровоподтек на левой скуле. Но голова упорно смотрела куда-то в сторону, из чего Мартинес сделал вывод, что Аскерби просто свернули шею. Обычно это делают человеку, находящемуся в бессознательном состоянии. Значит, Аскерби «вырубили», а потом прикончили.
– Надо ментов вызывать, – предположил Ризван. – Иначе похоронить по обычаю не дадут.
– Нельзя, – категорично заявил Бексолтан.
– Почему?
– Посмотри на себя и на Бексолтана, – ответил Мартинес. – Впечатление такое, будто Аскерби вас обрабатывал. Сколько часов мы сегодня просидели в полицейском участке?