— Нечего рассусоливать с прислугой, — проворчал Рассел. — Строже надо быть, только и всего.

— Но ведь я здесь не хозяйка, — резонно возразила Тори.

Это заинтересовало Зака.

— А кто же тогда ты здесь?

Тори с укором посмотрела на него и промолчала.

Заку очень хотелось пообещать, что у него она станет полновластной хозяйкой, но природная честность не позволила ему уж так откровенно соврать.

Найдя наконец кофе, Тори сварила его в маленькой кастрюльке, вовсе не приспособленной для подобных целей. Переливая кофе в кружку Зака, она оправдывалась:

— Ну, мне просто не позволяется здесь бывать, ты же понимаешь… В этом доме у каждого своя функция.

Заку ужасно не нравилась та функция, которую выполняла в этом доме Тори, и он вознамерился открыто ей об этом сказать. Но тут его взгляд встретился с ее мягким взглядом, и он понял, что ждать больше не в силах.

Решительно отодвинув в сторону кружку с кофе, чтобы ненароком не обжечься, он ухватил Тори за руку и подтянул к себе. Посадив к себе на колени, он принялся целовать ее, одновременно бесстыдным жестом задрав тонкий топ, под которым обнаружился кружевной, ничего не скрывающий лифчик. Оголенная грудь заставила задрожать его руки, и он приник губами к напрягшимся от прохладного воздуха соскам.

Тори знала, что это безобразие нужно немедленно прекратить, что ни к чему хорошему эта ее слабость не приведет, что Зак такой же бабник, как и Риф, но ничего не могла с собой поделать. Она впервые в жизни поняла, что такое неуправляемое вожделение, заставлявшее ее змеей извиваться в его опытных руках.

Минут через десять Зак мучительно замычал и вкрадчиво попросил:

— Милая, пойдем к тебе?

Вот тут-то Тори и должна была опомниться, но здравый смысл отказал напрочь, и вместо разумного «нет» она покорно кивнула, боясь ответить вслух, настолько пересохло горло.

Поняв, что с ней, Зак нетерпеливо вскочил и, подхватив ее на руки, понес наверх. Он неуверенно остановился возле спальни Рифа, ощущая в душе нарастание яростного протеста, но Тори сказала:

— Моя спальня в конце коридора.

Зак с чувством облегчения и еще чем-то, здорово похожем на благодарность, двинулся дальше, ощущая, как рядом с его неистово пульсирующим сердцем такой же возбужденной дробью бьется ее.

Опустив свою ношу на постель, он принялся стремительно сбрасывать с себя одежду. Через мгновение он уже вытянулся рядом с ней и принялся ласкать ее уже по-настоящему, стараясь вызвать у нее такую же страсть, что владела им самим.

Ослепленная вспыхнувшим желанием, Тори потянулась к его губам. Поцелуи и жаркие ласки Зака наполнили ее ни с чем не сравнимой нежностью, от которой у нее замерло сердце. Все ее существо затопила волна неизъяснимого блаженства, и, когда он стянул с нее топ и сбросил вниз лифчик, она не отшатнулась в испуге, а еще теснее прижалась к нему.

Поколебавшись, нужно ли спрашивать разрешения снять с нее и шорты, Зак, боясь наткнуться на отказ, рисковать не стал, а молча стянул их вместе с кружевными трусиками.

Тори стало прохладно, и она поежилась, немного приходя в себя. Но Зак не допустил пробуждения у нее здравого смысла. Снова завладев ее грудью, он принялся ласкать соски большими пальцами, одновременно целуя ее с лихорадочной поспешностью.

Тори показалось, что она перенеслась в какую-то неизвестную ей страну, в четвертое измерение, где все иначе. Ей не хотелось просыпаться, если это сон, и не хотелось засыпать, если это явь.

Горячие руки Зака с нервозной поспешностью гладили ее плечи, спину, потом устремились к бедрам. Он повернул ее к себе, сжал в тесном объятии и впился в глаза нетерпеливым, горящим от желания взглядом.

— Впервые в жизни мне по-настоящему захотелось сорвать одежду с женщины, — глухо признался он. — Нужно быть нежным и ласковым, но я чертовски хочу тебя!

Он впился в ее губы, и внезапно ее тело выгнулось дугой, прося куда большего. Она сама тянулась за его руками, трепеща от блаженства. Она не понимала, где она и что с ней. Но и Зак потерял всякий контроль над собой.

Но вот он прекратил ласки и вжал ее в постель всем своим телом. Тори, покорная его воле, прекратила метаться и затихла. Она прекрасно понимала, что сейчас произойдет, но не могла и не хотела останавливать Зака.

Секунду он смотрел на нее пристальным, насквозь проникающим взглядом, в котором читался немой вопрос, и, отвечая на него, Тори приникла к нему всем телом.

Глаза ее затуманились, в голове не осталось ничего, кроме расплавленного серебра его глаз. Но вот Зак сильно задрожал, и она поняла, что больше ждать он не может.

Но она должна, обязана его предупредить! И кашлянув, чтобы вернуть силу осипшему голосу, она сказала:

— Риф…

Больше она добавить ничего не успела.

Зак почувствовал такую боль в груди, будто она тайком вонзила ему в спину нож. Вскочив, как большое раненое животное, он завопил:

— Я не Риф! Не путай! Не пытайся заменить мною его!

Это было так внезапно и несправедливо, что Тори, выпучив еще затуманенные страстью глаза, молча смотрела, как он схватил одежду, лихорадочно натянул ее на себя и, бросив на прощание неприличное слово, выскочил из комнаты.

Раздался такой грохот, что Тори безнадежно подумала: что ж, теперь вся прислуга будет знать, что у меня кто-то был. И, вспомнив о понаставленных во всех углах камерах слежения, уточнила: и не кто-то, а Закария Рассел, лучший друг Рифа. Что же теперь будет? Просто так Бакстер этого не оставит, это однозначно.

Зак шел домой пешком, даже не подумав поймать такси. Внутри стоял странный, даже не болезненный, а просто удушливый ком. Итак, она все-таки оказалась настоящей шлюхой. Перепутать имена любовников — это же надо суметь! Еще ни разу в жизни он не заменял другого мужчину, и сегодняшний опыт ему крайне не понравился.

Но, с другой стороны, чем он недоволен? Он же выполнил все, чего добивался: проник в постель к мисс Маллен, развенчав ее в глазах друга. Но тогда почему у него сжимаются кулаки от гнева на самого себя? Может быть потому, что он не довел до конца начатое, отчего у него сейчас жутко болит все тело.

Решив удовлетвориться этим чисто физиологическим вариантом ответа на свое совершенно мерзкое настроение, он дошел до дому и впервые порадовался, что завтра суббота. Выходной. И ему не надо, выжимая из себя последние соки, ползти на работу.

Принял душ, упал на кровать и, решив на следующий день первым делом поговорить с Рифом и во всем признаться, уснул мертвецким сном.

4

С трудом поднявшись с постели около двенадцати часов пополудни, Рассел побрился, с неодобрением наблюдая за мрачным типом в зеркале. Он был даже не помятым, а чересчур уставшим, будто нес на своих плечах все тяготы жизни. Тени под глазами и тяжелые складки в уголках губ шарма ему явно не добавляли.