— Я бы обязательно выслушал тебя, — запротестовал Мак.
— Как я могла говорить с тобой о протекающей стиральной машине или материальных проблемах, если ты только что вернулся из самой гущи ужасных событий, если ты все еще не мог забыть об умирающих детях, войне, голоде и отчаянии. Я ждала, пока ты отойдешь от этих жутких впечатлений и сможешь думать о домашних делах. Но как только такой момент наступал, звонил телефон, ты брал свой фотоаппарат и снова исчезал.
Мак слушал Джорджию с застывшим выражением лица.
— Ты думала, что я могу узнать о твоих чувствах телепатически? — угрюмо съязвил он.
— Я уже сказала, что это не только твоя вина, — вспыхнула Джорджия. — Потом я получила работу в «Кроникл», и жизнь стала интереснее. Писать очерки в газете, возможно, не очень интересно, но по крайней мере я делала что-то для себя. На работе я была сама собой. Я была не такой, какой меня знали в Аскерби, и не такой, какой хотел меня видеть ты. Я была такой, какой хотела быть сама. Ты не знаешь меня такой, Мак.
— Думаю, что знаю. — Мак встал со стула, чтобы помочь Джорджии отнести кипу грязной посуды на кухню. — Вряд ли ты сильно изменилась. — Он взял ее за руку. — Нет никаких других Джорджии, есть только одна: та, которую я полюбил с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь. Возможно, она немного устала, но нисколько не изменилась. — Мак посмотрел Джорджии в глаза и нежно спросил. — Не так ли?
«Нет! Мне больше не нужно ни страсти, ни восторгов, ни славы. Я хочу спокойной, размеренной жизни» — вот что она должна была сказать ему. Но слова застряли в горле. Она не могла солгать.
Сердце Мака сжалось от сострадания. Он видел, как сильно Джорджия хочет солгать ему, но не может сделать этого. Она всегда была такой честной, такой правильной и такой… красивой. Он не может позволить ей уйти. Взгляд Мака скользнул к губам Джорджии. Как давно он не целовал ее! Его руки сами обняли ее и притянули к себе.
Она, конечно, могла бы сопротивляться, но она ведь так устала. Руки Мака были такими теплыми, а грудь такой широкой. Джорджия позволила ему взять в ладони свое лицо, а когда он склонился к ее губам, она даже не попыталась отступить.
Сначала его поцелуи были очень нежными. Уверенные движения рук согревали и расслабляли ее. Джорджия так долго была одинока. Она справлялась, но временами ей так хотелось тепла. Она запрещала себе вспоминать о том, как хорошо ей было вместе с Маком.
Несмотря на небрежность в одежде, от Мака всегда приятно пахло. Джорджия вдохнула знакомый запах, и ее охватили воспоминания. Ночь, наполненная страстью, а потом долгое ленивое утро. Только с Маком она могла испытать такое!
Джорджия вздохнула и расслабилась. Она полностью отдалась его власти, игнорируя голос разума, который кричал ей: «Нет! Нет! Это не должно произойти!» Подумаешь, всего лишь маленький поцелуй! Разве это может ей навредить?
Джорджия не заметила, как нежность начала перерастать в страсть. Прошептав ее имя, Мак поднял Джорджию на руки и положил на диван. Она почувствовала приятную тяжесть его тела, силу его рук и хорошо знакомый вкус его губ.
Джорджия послушно прогнулась, когда Мак снимал с нее кофточку.
— А теперь скажи мне, — сдавленным голосом прошептал он, — что нас больше не тянет друг к другу.
— Я… не могу, — едва выговорила Джорджия.
— Тогда к чему сопротивляться этому? — спросил Мак.
Почему? Действительно, к чему, если каждая клеточка ее тела тянется к нему?
— Потому что этого мало, — ответила Джорджия.
Разум медленно и болезненно возвращался к ней. Она села на диван, натянула на себя кофточку и дрожащими руками поправила прическу.
— Этого мало, — снова произнесла она, уже громче и увереннее.
— Нас тянет друг к другу, — настаивал Мак. Он сидел рядом, глаза его были грустными. — Разве этого недостаточно?
— Я не отрицаю того, что между нами существует физическое притяжение, но это все, что нас связывает?
— Что ты несешь? — глаза Мака гневно сверкнули. — Я люблю тебя. Больше того: я точно знаю, что ты тоже меня любишь.
— Ты ошибаешься, — тихо сказала Джорджия. Ей удалось наконец-то успокоиться, и она снова смело посмотрела Маку в глаза. — Ты не любишь меня. Ты хочешь меня. Тебе нравится получать удовольствие от нашей близости, но меня ты даже не замечаешь.
— Что за чушь! Конечно, ты изменилась за последнее время, но это не значит, что я стал хуже к тебе относиться. Я люблю тебя, Джорджия. Я был последним идиотом, когда позволил тебе уйти, но ты все еще моя жена. Моя жизнь будет неполной без тебя. Почему мы не можем забыть весь этот нонсенс с разводом? Давай попробуем снова жить вместе?
— Потому что ты по-прежнему думаешь только о себе, — уверенно сказала Джорджия.
— Я никогда не поверю в то, что ты хочешь выйти замуж за этого надутого болвана!
— Потому что ты не хочешь видеть меня такой, какая я есть.
— Поверь мне, Джорджия, я тоже изменился за эти годы.
— Ты не изменился, Мак. Посмотри на себя! Ты, как и прежде, гоняешь везде на мотоцикле, изумляешь всех неожиданными поступками, смущаешь серьезных людей, вроде Джеффри. Ты все еще ребенок, Мак, и я не уверена в том, что ты когда-нибудь повзрослеешь.
— Быть взрослым — это не значит разъезжать повсюду в семейном автофургоне, — уязвленно заметил Мак.
— Правильно. Это значит — отвечать за свои поступки и не вредить другим людям. А ты всегда делал только то, что ты хотел, и никогда не заботился о том, что остается после тебя и что другим людям приходится разбираться с этим. Я сыта по горло. Я устала решать чужие проблемы. Я заботилась о родителях. Я заботилась о Бекки, я заботилась о тебе, сейчас я должна заботиться о Тоби. Я хочу, чтобы рядом был кто-то, кто позаботится обо мне.
— Я сделаю это, — настаивал Мак. Джорджия покачала головой. Если бы он только знал, как она хотела поверить ему!
— Я смогу, — повторил Мак.
— Прости, — с горечью произнесла Джорджия, — но я не верю.
— Это вызов? — Мак никогда не сдавался.
— Жизнь — не игра, Мак, — заметила Джорджия, вздохнув.
— И все-таки? — глаза Мака лукаво блестели.
— Ладно, раз уж тебе так хочется, — согласилась Джорджия, — Ты утверждаешь, что любишь меня. Что ж, докажи! Докажи мне, что ты повзрослел и способен на серьезные отношения. Докажи, что ты научился заботиться не только о себе, и тогда — может быть — я передумаю разводиться с тобой.
Мак не мог упустить такого шанса.
— Вот бумаги на развод, — сказал он, бросив документы на журнальный стол. — Давай заключим пари?
— Какое на этот раз? — спросила Джорджия, вспомнив о том, что весь их брак был сплошным соревнованием.
— Спорим, что я смогу убедить тебя в том, что люблю тебя и смогу быть для тебя таким, каким я тебе нужен? Больше того, я смогу заставить тебя понять, что ты тоже все еще любишь меня.