Еще какое-то время ехали молча. Потом Максим первым подал голос.
— А вообще-то я страшно рад тебя видеть. Рад, что ты живой.
— Я тебя тоже люблю, — пробормотал Андрей, который задремал на сиденье.
Когда самолет поднялся в воздух, увозя в Россию игумена Лонгина, Алексеев, наконец, вздохнул с облегчением. Ну, вот и последнее неудобство ликвидировано. Охранять священника было, конечно, надо, но это отрывало, распыляло силы и без того маленькой группы. И Андрюха нашелся! Ну, теперь все будет хорошо. Теперь этот Або не уйдет.
Росляков приехал через час. Они сидели в его машине, которую Михаил Васильевич загнал в самый дальний угол парковки кемпинга. Демичев покопался с лупой, подымил тоненьким паяльником, и теперь им удалось подключить миниатюрную видеокамеру Паолы к ноутбуку кустарно, без специального кабеля.
— Молодец, девчонка, — с довольным видом в который уже раз говорил Андрей. — Все как на ладони. Я думал, она от страха уже в трусик… э-э, испугалась сильно, а она умудрялась работать, ракурсы нужные брать.
— На откровенные высказывания она их тоже довольно умело провоцировала, — оценил действия итальянки Росляков. — Ну, ладно. Не знаю, кто она такая, но думаю, нам не враг. Меня больше всего беспокоило, что ты, Андрей, попался в сети террористов, и они пытались тебя использовать.
— Обижаешь, Василич! — тут же набычился Демичев. — Не в первый раз замужем!
— Это точно, — задумчиво согласился Росляков. — Так, все это хорошо, но нам ничто не говорит о причастности к операции Або? Это могут быть кто угодно. Студенты какие-нибудь. Их тут развелось, как… много развелось. И кружков всяких подпольных много. Но серьезной угрозы в большинстве они не представляют. Кто эти ребята, которых твоя девушка сняла? Серьезные террористы или неумехи, которые уже засветились и ни на что серьезное не способны?
— А кто такой Або? — спросил Демичев, который еще не владел всей информацией.
— Серый кардинал, — ответил Росляков, — прости меня, Ватикан, за этот каламбур. Темная лошадка, злой гений терроризма.
— Краски сгущались, — прокомментировал Максим, широко зевнув.
— Серьезный парень этот Або, — добавил Росляков. — Хвостов за ним много и не за что уцепить. Фанатик, идеолог экстремизма, исламист до мозга костей. А вообще-то убийца, каких свет не видел. Есть серьезные основания полагать, что это он тут затеял кровавые игры вокруг Ватикана. Значит, ты, Андрей, одного убил? Жаль, его мордашки тут нет.
— Надо их устанавливать, а потом решение принимать о девушке, — нетерпеливо напомнил Алексеев. — Чего сидим гадаем?
— Ладно, парни, приказ таков, — улыбнулся Росляков. — Вы дуете в наше посольство. Я сейчас сброшу Анохину это кино и напишу про вас…
— Анохин — это кто? — тут же спросил Демичев.
— Это наш коллега. Все ему как есть рассказываете и ночуете в посольстве. Это на всякий случай. А я отправлюсь к одному приятелю, который мне не прочь помочь. Если полиция нашла в том доме тело, то он будет в курсе. Если тело спрятали, то пусть на морды посмотрит, глядишь, кто-то угодил уже в картотеки криминальной полиции.
Через несколько минут они разъехались. Демичев с Алексеевым — в посольство, а Росляков — в неизвестном направлении. Через час, когда Максим выбрался из пробок и подъехал к посольству, их встретил молчаливый парень. Он что-то сказал охране, и машину пропустили внутрь. Тот же парень молча дождался, когда приезжие поставят машину подальше от ворот, и кивнул, чтобы они шли за ним. Идти пришлось не далеко — до кафе в жилом корпусе.
Снова короткое распоряжение и на стол был подан неплохой ужин. С учетом того, что ни Максим, не Андрей сегодня еще не обедали.
— Э, слышь, немой! — окликнул Демичев молчаливого провожатого. — Анохин где? Срочно нужен.
— Нет пока, — басовито буркнул парень.
— И все?
Молчаливый провожатый равнодушно уставился на Демичева, ожидая следующего вопроса. Наверное, он считал, что дал исчерпывающий ответ. Демичев вздохнул, опустил голову и сокрушенно покачал ею.
— Вот крутишься, вертишься, а с тобой поговорить толком не хотят. Ведь душа на чужбине чего просит? Внимания, слова родного и теплого, понимания! Я помню, еще в детстве, когда приезжал к бабушке в деревню…
Демичев на полуслове прервал свое душераздирающее повествование, потому что молчаливый провожатый смотрел на него с равнодушием робота. Есть вопрос — отвечу, есть задание — выполню. А пока никакой важной информации нет, буду помалкивать.
— Ладно, — разочарованно махнул Демичев рукой. — Где нам можно отдохнуть, говорун ты мой?
— В этом корпусе. Комната 312. Ключи у администратора. Я вам больше не нужен?
Все было сказано с интонациями автоответчика.
— Анохин когда вернется? — спросил Максим. — Нам нужно ему…
— Он сказал, что информацию по электронной почте получил. Люди работают.
— Ну и… — Андрей махнул рукой, — и иди, родной. Мы уж дальше сами.
Продолжая болтать о всякой ерунде, они поужинали и отправились в выделенную им комнату. Администратор, оказывается, знала Максима в лицо. Она улыбнулась ему и протянула ключи, объяснив, по какой лестнице лучше подняться. Номер фактически являлся двухкомнатной квартирой с небольшой кухней. Такие жилища в России принято называть «малосемейками». Малогабаритная квартира и коридорная система. Только отличие от общежития одно очень важное — и кухня своя, и санузел тоже.
Демичев первым делом порылся в шкафу, вытащил большое махровое полотенце, банный халат и безапелляционно заявил, что он в душ идет первый. Максим пожал плечами и отправился заглянуть в холодильник. К его большому удивлению, там нашлись фрукты, даже лимон. Стояла и бутылочка золотистого бурбона, который по незнанию многие считают французским коньяком. На самом деле это просто кукурузная водка, которую производят в округе Бурбон в штате Кентукки в США.
Вечер удался. Парни сидели в одних трусах с мокрыми после душа волосами, устроившись в креслах, которые сдвинули к открытой лоджии. Не зря Рим считается самой зеленой европейской столицей. Здорово смотреть на вечерний город, дышать прохладой, которую давала парковая зона на территории посольства. Говорили больше о родине, о доме.
Максим попытался расспросить Андрея об итальянке, но понял, что разговора не получится. При всей своей бесшабашности Демичев явно переживал за нее и разговаривать на эту тему не хотел. Зато на любые другие темы потрепаться был готов. Наверное, соскучился за эти дни по общению с русским человеком, решил Максим.
Проводной телефон на журнальном столике вдруг разразился неуместными в данной ситуации трелями.
— Да чтоб тебя, — проворчал Демичев, плеснув виски себе на ногу. Он потянул трубку телефона за шнур и приложил ее к уху.