– То есть ты не уверен, что это дело удастся раскрыть?
– Ну, почему же…
Лицо Ксули Бет сделалось сосредоточенным, она коснулась пальцами метеорологических рожек, как будто и правда о чем-то не на шутку задумалась. Через минуту сказала:
– Но как рассчитывает Кошак добиться своей цели? В одиночку, пусть даже с пистолетом или бомбой, это всего лишь бандит, каких много. Чтобы нанести серьезный вред цивилизации, ему нужны сообщники. В Чикаго он привлек на свою сторону Тараканов. Значит, и здесь для масштабного теракта ему понадобятся многочисленные исполнители. Он ведь сам не крим и не лепила, насколько мне известно.
– И насколько известно мне…
– Так что если ты просто начнешь перетряхивать все «малины» подряд, то рано или поздно тебе попадется ниточка, ведущая к Кошаку.
Я который уже раз за сегодняшний день тяжело вздохнул. Впрочем, не так уж и тяжело – у меня появилась надежда,
– Ты, конечно, права. Надо было мне самому взглянуть на ситуацию под этим углом. Дело не безнадежное. Должно быть, я просто испугался его масштабности. Да к тому же допрашивал сегодня одну особу, так она заставила меня задуматься: почему я делаю то, что я делаю. Ксули Бет встала:
– Я понимаю. Бедняжка, ты плохо соображал, потому что рядом не было твоей маленькой погодной девушки. А сейчас она с тобой, и все в порядке…
Ксули Бет исчезла, вышла из конструкта, даже не воспользовавшись всплывающим меню. Через несколько секунд вернулась – мне не пришлось даже пальцем шевельнуть или чем-нибудь другим.
– Милый, я жду тебя в Мешке.
Я разорвал нейроконтакт с телекосмом и мгновенно возвратился в Бостон. Снял со стеллажа техобслуживания свой Мешок, пощекотав, заставил раскрыться и залез внутрь.
В виртуальности можно испытать хороший нейро-индуцированный оргазм, но почему-то он в подметки не годится полноценному контакту двух тел, обеспечиваемому Мешками. Может, у него полоса пропускания уже, может, дело в шелдрейковских полях. Мы с Ксули Бет снова перенеслись в «Кокейн Хопкрофта» и, оба нагие, вошли в плотнейший клинч. Два Мешка – один у меня дома, другой в Арктике – бились, как припадочные.
Если бы в Отделе полипептидной классификации и контроля кто-нибудь прознал о побочном – сексуальном – эффекте соматического апгрейда, которому я подвергся по настоянию начальства, то у меня бы вычли из жалованья его стоимость.
Итак, полицейские ждали неприятностей. И дождались, но не от преступного мира, а от организованных отшельников, добровольных изгнанников, не желавших находиться рядом с вырождающимся, идущим против законов природы большинством.
С Инкубаторами я уже сталкивался – в ходе предыдущего расследования, еще в паре с К-Мартом. Откуда ни возьмись появилась плесень, поражавшая только созданные фирмой «Гибритех» насосные деревья третьего поколения, и мы заподозрили, что Инкубаторы приложили к этому руку. Правда, до сих пор они не проявляли террористических наклонностей, но, как и другие презираемые меньшинства, входили в группу риска – а ну как однажды не выдержат и свернут на кривую дорожку.
Поскольку метроплекс сильно зависел от насосных деревьев (полые корни обеспечивали его водой), админисфера принялась давить на нас с огромной силой, требуя скорейшего раскрытия преступления, и мы с К-Мартом крепко взялись за Инкубаторов. Самое досадное, что эти паршивцы оказались неповинны, источником болезни была заурядная ржавчина – мутировав, она приобрела способность питаться растительностью с аналогами системы кровоснабжения.
Через несколько дней после того, как Ксули Бет вернула мне надежду, анонимный демон подкинул на мой экран наводку: недавно Инкубаторы проделали какую-то важную работу для какого-то таинственного заказчика. Что ж, придется снова навестить знакомых, и вряд ли они меня встретят с распростертыми объятиями.
Ну, да не привыкать.
Сынок на этот раз надел ходовую от «Бостон сайентифик» – небольшой бак с множеством щупальцев и форсунок. Я имел кое-какое представление о боевой мощи этой штуковины, но все-таки подмывало расхохотаться. Впрочем, возможно, и не облик спутника был тому причиной. Реальная перспектива выйти на след Чокнутого Кошака повысила мое настроение не хуже, чем доза эйфорогена «Поцелуй небо».
– Идем, Железный Дровосек, нанесем визит париям. Сынок заковылял вслед за мной:
– Как скажете, Доктор Что.
– Не Что, а Кто.
– Преимущество схемы четвертого уровня Тьюринга заключается в том, что интегрированное в нее устройство размытой логики выполняет и функцию творческой обработки данных.
Инкубаторов мы нашли в бесхозном древнем нефтехранилище на берегу. Чье это имущество, пока неизвестно – после краха нефтяной промышленности наступил юридический хаос, и вот уже десятилетия законники пытаются разобраться в этом бардаке. Рано или поздно появятся новые владельцы, найдут применение участку, а нелегальных поселенцев вышвырнут. Но пока это царство Инкубаторов.
Возле самодельной лепестковой двери, обращенной к бухте, мы с Сынком задержались.
– Стой здесь, прикрывай меня, – приказал я кибу.
– Инструкция с логическим противоречием. Но на этот раз мне понятен смысл.
Я устало покачал головой.
Резервуар был изнутри выдраен пеномочалкой из трансклетчатки, от нее остался запашок. А кроме чистящего средства, пахло плесенью, гнилью, грязными бинтами и гнилыми зубами.
Был и еще один «аромат» – идентифицировать его не смогли даже мои усиленные чувства. В тусклом сиянии органобиолюминисцентных шаров, понатыканных тут и там, от пола до изогнутого потолка громоздились сорнокоралловые постройки. С этих органофрактальных лесов свисали Инкубаторы, кто в коконе, кто просто на веревке, здорово смахивая на личинок базово-линейного шелкопряда.
Я усилил зрение, но того, кто был мне нужен, не углядел. Поэтому закричал:
– Протеиновая Полиция! Оспа здесь?
Ответа не последовало, но я заметил шевеление среди кальцитовых лесов. Кто-то спускался.
Большинство Инкубаторов было парализовано своими вечными несмертельными болезнями. Потому-то я и звал Оспу, проявлявшего в последнее время относительную активность. Несмотря на свое страшноватое прозвище, он, как и все его приятели, не был заразен. Пропатогенная идеология догматична, но не выходит за те рамки, когда можно ожидать карательных мер со стороны общества.
Тот, кто спускался на мой зов, добрался наконец до пола и двинулся ко мне, хромая на обе ноги. Среди лохмотьев я разглядел обезображенное прыщами и рытвинами лицо Оспы.
– Чего тебе? – осведомился патогенист. – Оставил бы ты наконец нас в покое! Кому мы мешаем, культивируя затурканные вами короткие белковые цепочки? Разве мало того, что вы, длинноцепочечные империалисты, стерли с лица земли столько невинных форм микроскопической жизни? Неужто решили сорвать и нашу скромнейшую спасательную миссию?