— А если ничем? — неожиданно спросила Чага. Обычно она выслушивала Влада молча.
— Тогда пусть пропадают! — сгоряча бросил Влад, в самом деле разозленный этим дурацким вселенским бойкотом.
— А я? — спросила она. — Тоже?
И, не дождавшись от пораженного Влада ответа, отвернулась и озабоченно оглядела степь.
Внимательнее, чем когда бы то ни было, следила она теперь во время переходов за призрачным блеском в линялой полуденной синеве, за птицами, за зверьками, явно не доверяя уже своему чутью. В прозрачно‑серых глазах появился сухой лихорадочный блеск, скулы туго обтянулись побледневшей кожей.
Однажды, выехав на покатый холм, они увидели внизу сизый дымок, встающий над переполненной листвой балкой. А по взгорбленной степи наискосок, ныряя в низины и взмывая над пригорками, к балке летел налегке всадник на коричнево‑черном звере, которого, надо полагать, тоже звали Угольком.
— Гонец? — спросил Влад.
— Да, — сказала Чага.
Они остановили животных, ожидая, что будет дальше. У спуска в балку всадник спрыгнул и, ухватив зверя за повод, бегом потащил его вниз, под защиту ветвей.
— От кого ж это он удирает? — задумчиво щурясь, спросил Влад. — От нас или от металла?
— Во всяком случае, не от нас, — сказала Чага. — Его послали с чем‑то важным. Вон из‑за тех холмов…
Она указала, и почти в то же мгновение, словно подчиняясь движению ее руки, степь между холмами зашевелилась, ожила. Растянувшись цепочкой, на равнину вынеслись всадников десять и еще столько же навьюченных, не отягощенных людьми зверей. Возле балки тоже началась суматоха: первым выбежал уже знакомый гонец, вскочил на своего черно‑коричневого, и тот полетел размашистым шагом навстречу приближающемуся семейству. А из балки продолжали выбегать люди, выводя наспех навьюченных и оседланных животных.
— Не понимаю, — с отчаянием сказала Чага. — Они покидают укрытие!..
Оба отряда, слившись в один, устремились было в их сторону, но затем резко сменили направление и схлынули через соседнюю седловину. Видимо, приметы Приручивших металл были хорошо известны по всей степи: молодая пара с тремя зверьми — рыжим, седым и черно‑коричневым…
— Надо уходить, — сказала Чага.
— Почему?
— Все уходят…
Влад оглянулся на седловину, всосавшую недавно оба семейства, и снова стал изучать холмы, что напротив. Небо над холмами было, можно сказать, чистое.
— Металл там спокоен…
— Они могли бежать и от людей, — сказала Чага.
Влад усмехнулся.
— Ну и пусть их бегут! Нам‑то какое дело?
— Это могут быть семейства с севера, — пояснила она. — Там не боятся Приручивших металл. Там о них просто не знают.
— Узнают, — пообещал Влад. — Кину в них пару раз осколком — узнают…
— Перестань! — с отвращением оборвала его Чага.
Влад тронул пятками бока Седого и направил его к холмам. Чага нахмурилась, но последовала за ним. Миновав балку, они из осторожности выбрали средний путь — между вершиной и низинкой. Замедленно ступая по косогору, звери вынесли их на ту сторону.
Чага и Влад натянули поводья одновременно.
Внизу прогибалась обширная неглубокая впадина, полная качающейся травы, с низко стелющимися по склонам желто‑зелеными клубами ломкого кустарника. В середине ее чернела небольшая округлая гарь, и в центре этой гари, осев на мощные лапы, прижав крылья и запрокинув в небо страшный клюв, сидела стальная птица.
…А в зыбко‑голубом зените, прямо над припавшим к земле крылатым чудовищем, равнодушно и слепо посверкивал паутинчатый металл.
Ветер играл колким шуршащим кружевом кустов, раздувал вычесанные гривы…
— Чага… — с каким‑то сумасшедшим, похожим на всхлип смешком выговорил Влад. — Металл свидетель, Чага, я не думал, что это случится так скоро…
Пилот сидел на броне рядом с откинутым колпаком, сбросив ноги на крыло, и с тревожным любопытством следил за приближающимся кочевником. Бог из машины… Конечно, Влад должен был знать его, но на глаза наворачивались слезы, и лицо пилота расплывалось…
Достигнув гари, он остановил Седого, спрыгнул в хрупкий травяной пепел и дальше пошел пешком. Яркий комбинезон шевельнулся.
— Парень! — Произнесено это было по‑английски. — Я уверен, ты взял не то направление…
— Господи, Дик… — выдохнул Влад, и теперь уже замерцали, поплыли пятнами гарь, сверкающая машина, желто‑зеленые холмы…
Пилот выпрямился и оказался стоящим на крыле. Металл свидетель, это был Дик!.. Не зная, чему верить — зрению или слуху, «бог из машины» глядел во все глаза на загорелого дочерна туземца со шрамом во лбу.
— Это я, Дик, — сказал Влад. — Не узнаешь?
Дик спрыгнул с крыла, схватил за плечи и, все еще не веря, всмотрелся.
— Влад? — спросил он шепотом. — Живой?..
— Отчасти… — почему‑то смущенно ответил Влад.
Дик бросил его об себя и огрел кулачищем по спине.
— Влад, дружище! — завопил он на всю степь. — Значит, все‑таки уцелел, старый бродяга?
— Тише ты!.. — барахтаясь в объятьях, смеялся Влад. — А то меня сейчас отбивать прискачут!..
Дик выпустил Влада и уставился туда, где маячил одинокий силуэт всадника на рыжем… ну, скажем, животном. Еще два таких же чудища паслись неподалеку.
— Кто это?
— Моя жена, — сказал Влад, и Дик на некоторое время потерял дар речи.
— П‑поздравляю… — выговорил он наконец. — А что же ты ее там бросил? Пусть подъедет…
— Боится.
— Меня?
— Твоей «пташки», — сказал Влад. — И вообще всего металлического…
— Ну да, ну да… — Дик несколько ошалело покивал. — Я, по правде сказать, глазам не поверил, когда ты сюда направился. Но, слушай, как же… неловко… Если так, то давай мы к ней подойдем…
— Погоди! — сказал Влад. — Как тебе удалось?.. — Осекся и вскинул глаза к паутинчатому мерцанию в зените. — Почему он тебя не трогает?
Дик засмеялся.
— Ты уже сколько здесь кочуешь? Четыре месяца?.. За четыре месяца многое изменилось, Влад. С Земли прислали шесть новых «пташек». — Он хлопнул по крылу. — Ты не смотри, что она внешне ничем не отличается… Чудо, а не машина! Девять радиостанций, да каких! Кому хочешь голову заморочит… А почему эта дрянь нас не трогает… — Дик тоже запрокинул голову и ответил металлу ослепительной улыбкой. — А не видит, потому и не трогает! Нет здесь никакой «пташки»! И нас с тобой здесь нет! Здесь огромный холм, гора!.. Вон они на какой высоте ходят…