Замедлив шаг, ученик чародея приблизился к скамейке и сел, не сводя глаз с двух освещённых окошек на пятом этаже, где метались какие-то тени.
Подняться или выждать? Вскоре тени перестали метаться — и через несколько минут из дверей подъезда вышли четыре сердитых человека в штатском с лицами стёртыми, во-первых, сумерками, во-вторых, родом занятий. Убедившись, что все они скрылись в арке, Глеб ринулся к парадному и единым духом взбежал на пятый этаж.
В комнатёнке колдуна владычествовал разгром. Нет, физически всё осталось на местах до последней пылинки. Но астрально…
Старый чародей Ефрем Нехорошев с удручённым кряхтеньем извлекал из кладовки диковинный предмет, представлявший собой выветренную до ноздреватости каменную ложницу, на коей покоилась отшлифованная ладонями многих поколений кудесников сфера из тёмного дуба. Судя по некоторой однобокости, сработана она была отнюдь не на токарном станке.
— Говорил же, говорил… — произнёс чародей, поворачиваясь гневно трясущейся бородёнкой к остолбеневшему воспитаннику. — Спрячь документ! Не порть энергетику! Нет, размахались тут, понимаешь, корочками своими! У, архаровцы…
Действительно, стоит контрразведчику выставить наружу хотя бы уголок служебного удостоверения, как любые чары рассеиваются, амулеты теряют силу, зачастую сыплется сама инфраструктура астрала. В развёрнутом же, Боже сохрани, виде грозная книжица начинает откачивать положительную энергию в таком темпе, что последствия могут быть и вовсе непредсказуемы.
Из-под кровати слышалось тоненькое прерывистое поскуливание — учёная хыка наверняка забилась, бедная, от страха в самый тёмный угол, не решаясь даже уйти в иное измерение.
Опомнившись, Портнягин взял тяжеленную реликвию из рук учителя и осторожно поставил на стол. Редко, очень редко выносил Ефрем на Божий свет эту древность. Посетители обычно принимали странное изделие за символ Луны или Солнца — им и в голову не могло прийти, что перед ними славянский языческий идол, божество Колобог, представлявшееся нашим предкам в виде шара, центр которого находится везде, а окружность — нигде. В раннехристианских источниках подобные истуканы известны под именем Идеалища Поганого.
Портнягину всегда казалось, что чем-то эта доисторическая деревяшка напоминает самого Ефрема: с одной стороны — предельно проста, с другой — пугающе непостижима.
— А сейчас-то они чего нагрянули?
Не отвечая, старый колдун возложил сухие длани на дубовую сферу и начал полегоньку её оглаживать — видимо, восстанавливал энергетику в помещении. А может, просто успокаивался. Чувствовалось, однако, что вопрос Глеба несколько смутил кудесника.
— Слышь, — с неловкостью обратился он к питомцу. — Ты, когда желток в унитаз выливал, какие слова говорил?
— Какие положено! — огрызнулся Глеб. — Я ж тебе предлагал: проверь…
Колдун покивал со скорбным видом.
— Да, — горестно признал он. — Как же я сам-то, главное, не смикитил? «Мою я не стакан, а раба Божьего…» «Как этот стакан чист, так и…» М-да… Мы ж, получается, не порчу, мы информацию в унитаз слили… Память у мужика начисто отшибло. Представляешь: звание своё — и то забыл…
— Навсегда?!
— Да восстановится, думаю, за пару дней, — расстроенно отвечал старый колдун. — Порчу-то ведь тоже с одного раза яйцом не откатаешь… Но я-то, я-то как не сообразил?
«Так я тебе и поверил, — мысленно осклабился Глеб. — Надо же! Не сообразил он…»
В форточку просунулось серо-белое мурло Калиостро. С омерзением оглядев астральный бардак, котяра фыркнул и снова сгинул в зябких осенних сумерках.
* * *
Каждое утро Портнягин неизменно начинал с того, что приводил в порядок энергетику во всей квартире. Но если раньше нехитрая эта работа была сопоставима разве что с влажной уборкой, то теперь, после обнажения сотрудниками служебных удостоверений, её хотелось сравнить с ликвидацией последствий стихийного бедствия. Вручную. Без бульдозеров и подъёмных кранов.
Умаявшись, ученик чародея вернулся передохнуть в физическое тело, когда под окнами раздался пронзительный, с детства знакомый свист.
Открыл балконную дверь, выглянул. Внизу на облепленном палыми листьями мокром асфальте стоял, запрокинув румяную упитанную физию, бывший одноклассник, а ныне воспитанник чёрного мага Игнат Фастунов. Завидев Глеба, ученик нигроманта махнул рукой, приглашая спуститься.
Выйдя из подъезда, Портнягин обнаружил, что обычно улыбчивый Игнат на этот раз чем-то сильно встревожен.
— Вы что творите? — пренебрёгши приветствием, испуганно шепнул он. — У вас что с Поликарпычем — по две головы, что ли?
— Чего стряслось?
— Будто не слышал! Правое крыло здания МВД рухнуло…
Сердце у Портнягина при этом известии, естественно, оборвалось. Проявил выдержку, поскучнел лицом.
— Жертвы есть? — осведомился он, чуть ли не позёвывая.
— Одна. Но такая, что лучше бы остальных придавило. Генерал в окно выпрыгнул, ногу сломал. А в оккультном отделе все компьютеры — в мелкие дребезги…
— Ай-ай-ай-ай-ай-ай-ай… — поражённо завёл старый колдун Ефрем Нехорошев, услыхав о приключившемся. — Ай-ай-ай-ай…
Глеб Портнягин с искажённым лицом метался, стискивая кулаки, по захламлённой тесной комнатёнке, провожаемый неодобрительными светло-зелёными глазищами Калиостро.
— Ну и что теперь делать?! — заорал он, поворачиваясь к кудеснику.
Но тот всё никак не мог прийти в себя:
— Ай-ай-ай-ай-ай-ай…
— Нет, но делать-то что?!
— Ай-ай-ай-ай… — Запнулся, уставился на Глеба. — А что делать? Ничего не делать.
— Но ведь кому-то же за это отвечать!
— Непременно, — со всей убеждённостью подтвердил Ефрем. — Шутишь, что ли? За такую-то страсть… — Вновь проникся ужасом случившегося, обессмыслил глаза и замотал встрёпанной бородёнкой, явно собираясь завести по второму разу: «Ай-ай-ай-ай…»
— Так нам же с тобой и отвечать!!!
Тут уж колдун не запнулся, а просто осёкся.
— Ну ты, я гляжу, себя уважа-аешь… — протянул он, слегка отстраняясь от Глеба, словно бы не в силах охватить его единым взглядом. — Не рынок, чай, не бассейн… Контрразведка! Кто ж этакие дела на частных лиц вешает? Позору не оберёшься! Тут, брат, международный терроризм приплетать впору… Да он, помяни мои слова, и сам себя приплетёт. Что ж там, дураки, такой лакомый кусочек терять?
Несколько секунд Портнягин стоял неподвижно. Затем в прищуренных глазах его затеплилось понимание.
— Ловко… — пробормотал он.
Колдун тем временем снова осунулся, погрустнел.
— Надо же… — сетовал он. — Вот времена… Генерал-то, а?.. Какую ногу хоть: левую или правую?..
— Как же ты это подстроил? — тихонько спросил Глеб.