— Знаем.
— Ну вот… А самое смешное, что, когда они в конце концов добрались до больших островов, где все было: и руды, и лен, и глина — они так ничего и не вспомнили.
— Значит, металлы там есть? Нетронутые?
— Абсолютно точно! Немного, но есть… М-м… — Игорек шевельнул ворох книг, покрывавших стол, видимо, желая что-то зачитать в доказательство. — Ну, в общем, где-то тут… Я там еще закладку сделал, из крючка. — Он снова взял чашку и тронул губами подостывший кофе. — Во-от… То есть представляете, ребята, что будет, если мы ткнем их татуированными мордами в руду, снова научим выплавлять металлы, а? Представляете, как потом полетят вверх тормашками все эти Магелланы, Бугенвили, Куки!.. А ведь полетят! Вы учтите: островитяне — прекрасные воины, вдобавок гениальные кораблестроители, просто хорошего инструмента у них не было!.. — Передохнул, помрачнел. — Одно плохо, — сокрушенно признался он. — Мало нас. Да и специалисты мы хреноватенькие… Два филолога-недоучки и один историк из котельной. А чтобы руду найти, геолог нужен. А как ее плавить потом? — И Игорек невесело засмеялся. — Вот влипли, а?..
Ребята слушали его с горящими глазами.
— Научимся, — хрипловато сказал Влад. — Какие наши годы! Кстати, оборону там держать — чистый кайф!
— От кого? — не понял Игорек.
— Ну… от своих… Если за нами в дыру полезут… Пару пулеметов — и хоть дивизию на нас кидай.
— А на танках попрут? — ревниво вклинился Андрей.
— А танк в дыру не пройдет.
Во дворе сияло весеннее утро. Пункт приема стеклопосуды под окном уже открылся — гулко позвякивали выставляемые на жестяной прилавок бутылки. Слышно было, как давится смехом и кашлем бомжиха Анжелка по прозвищу Маркиза…
Застреленный островитянин лежал ничком на песке, и легкий ветерок шевелил цветные перышки пронизанной пулями накидки, словно шерсть убитого зверя. И из этого почему-то следовало, что застрелен он как бы понарошку… Потом откуда-то взялся покойный Сувенир и, присев на корточки рядом с лежащим, стал его будить.
— Ну ты чо, друган? — укоризненно сипел он. — Прям с копыт? Я думал, ты покрепче.
И вот уже который раз Игорек проснулся в холодном поту — за секунду до того, как убитый приподнимет голову…
Чертова подкорка! В гробу она видела осознанную необходимость! Снится дикарь и снится…
Окно было завешено старым дырявым пледом — тем самым, на котором состоялась памятная трапеза, прерванная появлением туземной флотилии. Из многочисленных прорех торчали вкось пыльные солнечные штыри. Игорек сел на кровати, помял ноющее надбровье. Напиться, что ли? Нет, нельзя. Даже этого нельзя. Жить в кошачьем режиме было для него делом привычным — ночью работаешь, днем отсыпаешься. Только вот заснуть по-настоящему в последнее время так и не удалось. Стоит закрыть глаза — опять все то же…
Встал, оделся. Раз уж не спится, пойти проверить, как там подвальчик поживает? Замок не сбили, случаем? Тянуло, короче, на место преступления.
Игорек снял плед с гвоздей, свернул. В пыльную комнату, окончательно утратившую жилой вид, хлынуло утреннее солнце. Влад с Андреем должны были объявиться не раньше вечера (оба всеми правдами и неправдами оформляли академический на год). Что до самого Игорька, то он теперь, можно сказать, вольная птица — отопительный сезон кончился, времени навалом.
В прихожей мельком глянул в тусклое пыльное зеркало. Да уж, видик… «Разве мама любила такого, желто-серого, полуседого и всезнающего, как змея?» На миг возникло острое чувство жалости, причем даже не к себе, а к своему отражению. Под ребрами шевельнулась и снова стихла тупая боль. Какие тебе, к черту, авантюры?! Какие, на хрен, бои? Случись это все лет пятнадцать-двадцать назад — другое дело. А теперь! Здоровье если и накатывает — то приступами, зубы — съедены… Да еще эта пара юных идиотов в довесок!..
Далее нахлынула злоба. Устал… Устал от всего… Сволочь Влад! Звереныш! И ты же его, сопляка, обхаживай, оправдывай, комплименты козлу отпускай: единственный, дескать, среди нас решительный человек… Да своими бы руками придушил — за Сувенира! И Андрюша тоже хорош! Ну как это — идти на дело, не проверив ствол? Пальни он вовремя в воздух — глядишь, было бы трупом меньше… и бессонница бы не мучила…
А главное — все ведь зря! Ну что ты там сделаешь — без хорошей команды, без денег! Да и нужно ли что-нибудь делать? К сожалению, нужно. Не будешь барахтаться — утонешь еще быстрее… Черт с ней, с историей, тут самому бы уцелеть!
И Игорек осторожно скрипнул остатками зубов. Ничего, удалось…
Замок не сбили. Перед тем как сбежать в балку, привычно осмотрелся. Вроде свидетелей нигде не наблюдалось… Ржавая крышка люка была с секретом: приварено с краешка два ушка вместо одного. Перевешиваешь замок, залезаешь в подвал, закрываешься изнутри, а со стороны такое впечатление, что по-прежнему заперто снаружи. Господи, какое ребячество!..
Преодолев усталость и отвращение ко всему на свете, включая себя самого, он перекинул через плечо прихваченный из дому плед, перецепил замок, приподнял крышку. Оказавшись в сырой темноте подвала, на ощупь задвинул обрезок арматурины — заперся изнутри. Потом раскрыл тайничок в дальнем углу и достал завернутый в целлофан «Макаров»… Брать, не брать?.. А, ладно, возьмем на всякий случай! Уже привычным движением заткнул ствол за брючный ремень и сделал шаг в прохладную влажную ночь, оглашенную грохотом незримого прибоя.
Некоторое время Игорек стоял неподвижно, ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Рельеф этой части островка в последнее время стремительно менялся, так что вслепую передвигаться не стоило. В два счета сшибешь ногу о какую-нибудь привезенную недавно каменюку.
Ночь казалась безлюдной. В отличие от белых пришельцев умные островитяне предпочитали работать после захода солнца, когда спадет жара. Для освещения им вполне хватало осколка луны. Видимо, отбой они сыграли совсем недавно…
Лунный полусвет неспешно вылепливал перед Игорьком ствол и крону пьяной пальмы, резного идола с шапочкой в скрюченных ручонках, а также сложенные неподалеку в изрядном количестве базальтовые столбы и плоские тесаные камни для мостовой. Весь этот строительный материал позавчера был доставлен сюда катамаранами из метрополии… Как же он называется, этот их главный остров? Тара… Нет, как-то по-другому. А! Вспомнил! Ана-Тарау…
Много они сегодня вечером наворотили! А еще говорят, что ленивые… Хотя кто говорит-то? Те же европейцы. Все мы для них ленивые. Полинезийцы — ленивые, русские — ленивые…
Ночной ветерок принес легкий запах падали. Как в балке… Запах этот (возможно, воображаемый) преследовал Игорька весь день — с тех пор как под первый угловой камень, уложенный у подножия идола, поместили тело застреленного вождя. Вернее, даже не тело, а то, во что оно превратилось после какого-то жуткого обряда.
Внезапно слуха коснулось напевное бормотание, доносящееся со стороны рощицы. Игорек обернулся. Там, между кривоватых суставчатых стволов, слабо опыленная лунным светом, брела в непопятном направлении сутулая фигурка. А, служитель культа! То ли твердит молитвы, отгоняя злых духов от будущего храма, то ли просто тексты зубрит.