— То что? — хмуро спросил Игорек.
— Ну, куда прешь, козел? — заорал тот вместо ответа, выворачивая штурвальчик и окатывая брызгами подсунувшееся каноэ. Помолчал, малость успокоился. — Все к черту! — расстроенно бросил он. — Раз европейцев бояться нечего — считай, что проект зарублен. Строим коттеджи Самсонычу.
— Может, не говорить ему? — подал голос Влад.
— Ага! Не говорить! А звездочету тоже рот заткнешь?
— Нервные вы какие-то, братцы, — заметил Игорек. — Ну, не наше это прошлое… И что из этого следует? Что здесь нет европейцев? Наверное, есть, но опять-таки называются они скорее всего по-другому…
— Тогда какого черта мы сюда вообще полезли? — угрюмо спросил Влад.
— Тебе напомнить? — холодно осведомился Игорек и, не получив ответа, повернулся к Андрюше. — Слушай, ну куда ты так гонишь? Притормози и… попетляй немного, что ли…
Андрей послушно сбавил скорость. Моторка легла в поворот.
— Значит, так, ребята… — сказал Игорек; — Пока между нами. Даже Самсонычу ни слова. Позавчера я говорил с Тиури, и рассказал он мне прелюбопытнейшую историю. Белые люди, большое каноэ, дым, гром и так далее. А было это лет десять назад на каком-то дальнем острове…
Мотор заглох. Лодка закачалась в прозрачнейшей лагунной воде. Андрей медленно повернулся к Игорьку:
— Это что? Серьезно?
— Серьезней некуда…
Андрей моргал.
— Десять лет?.. То есть мы уже опоздали?
— Наоборот! Попали в самую точку. В те времена от одной кругосветной экспедиции до другой лет двадцать проходило, а то и больше.
— А почему не говорить Самсонычу?
— Нет, ну сказать-то все равно придется… Весь вопрос в том, как и когда сказать. Это уж предоставьте мне.
Воспрянувший Андрей кивнул и снова запустил мотор. Лодка очертила полукруг и уткнулась носом в белый промытый песок. Как раз напротив святилища.
Жрец Тиури ждал их у самой воды. Склонился и почтительно указал в сторону крытого пальмовыми листьями шалаша.
В шалаше они обнаружили спящего красавца кавказского типа с сединой на правом виске. Добавить бороду — абрек абреком. Из нагрудного кармана клетчатой рубашки выглядывал уголок сопроводительной записки. «Левист, — крупным старательным почерком Костика выведено было на ней. — Алан».
Очевидно, лингвист…
Вскоре над лагуной взмыл, тарахтя, крохотный двухместный вертолетик, при необходимости способный поднять и троих, — приступили к аэрофотосъемке. Если посмотреть сверху, большой атолл имел форму стельки. В лагуне насчитывалось тринадцать поросших кокосовыми пальмами островков, на одном из которых, как уже было выяснено ранее, ютилась туземная деревушка: два десятка плетенных на манер корзины хижин и какие-то свайные постройки в отдалении впоследствии оказавшиеся кладбищем. Островок (как, кстати, и сам атолл) назывался Уну, остальные не назывались никак. На карте их пронумеровали, а двум дали имена: Сувенир и Герреро.
Чуть позже пожаловало с проверкой высшее начальство.
Кажется, Сергей Самсонович был не в настроении. Оглядевши с неудовольствием затылки простершихся островитян, покосился через плечо на Костика.
— Ты его как? Понимаешь? — подозрительно, буркнул он, кивнув на Тиури. — Что он сказал?
— Вечерний идет, — вежливо кашлянув, перевел тот.
Как ни странно, но Костик и впрямь освоил местный язык на диво легко и быстро. Не в пример лингвисту Алану, стражей он понимал с полуслова. Как и они его. Родство душ, не иначе.
— Кто вечерний?
— Вы…
— Почему вечерний?
В затруднении охранник пожал плечами.
— А Игорек кто? — мрачнея, продолжил допрос президент «Атлантиды».
— А Игорь Юрьич — утренний… Да вы их подымите, Сергей Самсоныч! А то так и будут лежать…
Вечернее божество, облаченное в невесомый светлый костюм, насупилось, шевельнуло дланью, разрешая воинам подняться и выпрямиться, затем окинуло хозяйским оком святилище, берег, опаловую лагуну…
— Костик, — осведомилось оно вдруг неприятным голосом. — Ну ты что ж творишь, а?
Заслышав опасные нотки, охранник всполошился и взглянул в указанном направлении. Возле крытой пальмовыми листьями хижины на плоской отдельно уложенной плите были опрокинуты гребешками вверх три одинаковые раковины. Неспешно, властно вдавливая подошвы в песок, Сергей Самсонович приблизился, нагнулся, кряхтя, и принялся их по очереди переворачивать. Под одной из раковин, как и следовало ожидать, обнаружился круглый упругий комок, скатанный не то из сухих водорослей, не то из кокосовых волокон.
— Опять за старое взялся?
— Да Сергей Самсоныч! — истово молвил охранник. — Они ж сами в это играют! Сел с ними разок — обули только так!.. Ч-чурки…
Сергей Самсоныч, кряхтя, распрямился.
— Ох, чувствую, воспитаете вы мне туземцев! — зловеще предрек он. — Та же Россия будет…
Разваливая прозрачную воду лагуны, к островку уже летела моторка.
— Рад вас видеть, Сергей Самсоныч! — Стоящий рядом с припавшим к штурвалу рулевым Игорек ослепительно улыбнулся. — Прошу на борт!
Приветствие это, сопровожденное самым радушным жестом, тоже решительно не понравилось Сергею Самсоновичу. Игорек вел себя с ним как равный. Тем не менее глава «Атлантиды» принял протянутую руку — и, по возможности величественно, пробрался на заднее сиденье.
— Ну, давай… показывай…
Костик оттолкнул нос лодки от песчаного берега и, опасно покачнув суденышко, забрался в него сам. Заклокотал бурун, и моторка двинулась в обратный рейс. Сувенир — Герреро.
— Чего петляешь-то? — ворчливо спросил Самсоныч малое время спустя.
— Отлив, — охотно откликнулся Игорек, хотя вопрос был задан рулевому. — Мели кругом, рифы… Течения опять же…
— Так теперь и будешь лыбиться? — посопев, осведомился глава «Атлантиды».
— Виноват, — с удовольствием признал Игорек и тронул языком новенький фарфор зубов,
— Нет, ну, если жмут, то снимем…
Утреннее божество обернулась.
— Сергей Самсоныч! — со всей сердечностью сказало оно. — Ну неисправимый я, ну… Котельная испортила… Тем более — на радостях…
Самсоныч фыркнул и больше не домогался. Выбравшись на песок базового острова Герреро, без особого интереса окинул взглядом ветряк, пулеметные вышки, палатки, прочее…
— А это что такое?
Меж суставчатых пальмовых стволов просматривалась древняя циклопическая кладка. Ветер покачнул перистые кроны — и из зарослей выглянула каменная личина огромного идола.
— Святилище, — пояснил Игорек. — Только заброшенное…