Но тут сбитые с резкости зрачки Алексея вмиг подобрались, и он остановился, облившись потом. В каких-нибудь двух шагах перед ним прорисовалось в полумраке железное кружево полураспахнутых ворот. Оказывается, их разварили не в одной арке, а во всех четырех. И створки даже снимать не стали — просто разъяли по стыку и приотворили наружу… Надо же, чуть очками не вписался!..
Хм… Идти до проспекта или же свернуть прямо сейчас? Если до проспекта, то можно будет проскользнуть вдоль стеночки, подальше от поминающих… А если прямо сейчас, то придется пересекать двор у них на виду… Колодников с сомнением вгляделся в густой полумрак арки.
Асфальтированное дно каменной норы, ставшей сквозной лишь сегодня, было устелено слежавшимся влажным слоем мусора, в котором за день уже успели протоптать тропинку. Тянуло гнилью. Ладно, рискнем…
Пройдя мусорной стежкой, Алексей заметил, что со стороны проспекта во двор скользнула серая тень… Еще один припоздавший. И направляется прямиком к третьему подъезду. Да уж не Димка ли это? Колодников всмотрелся. Ну точно, Димка… Его спинища… Что ж, умен… В старую арку даже и не сунулся… Вот тебе и крутой!..
Окликнуть сына Алексей по известным причинам не решился. Ускорить шаг — тоже. Когда он — по возможности бесшумно — достиг середины двора, Димка (Все верно — Димка!) взбежал на крылечко и пропал за дверью. Слева скорбно вздыхал Шопен. Поравнявшись с аркой, Колодников вновь уловил краем глаза желтизну свечей. Краем глаза — и только. Головы в сторону зловещей тризны он повернуть не дерзнул, а коситься украдкой счел унизительным.
А когда уже подходил к крыльцу, сзади сквозь траурную тихую музыку послышался тоже негромкий, но вполне явственный шум. То ли захрипел кто-то, то ли зарыдал. Что-то разбилось, что-то звякнуло…
Алексей вздрогнул и обернулся. Из черного зева арки выкатилась длинная бутылка изысканной формы. В масляном отсвете жирно блеснула обильная золотым тиснением этикетка.
Ну что за сволочи!.. Нет чтобы, как люди: допить и тихо поставить у стеночки!.. Зла не хватает! Взять бы пулемет — и прицельно, короткими очередями каждого… Или как тех чекистов… Врубить ревун, подогнать фургон — и выводить по одному!.. Рылом в стену — и из маузера в затылок!.. Алексей Колодников почувствовал зуд в указательном пальце правой руки и, стиснув зубы, круто повернулся к крыльцу…
Как было уже сказано, Александра Дмитриевна Колодникова прической и личиком сильно напоминала (особенно в минуты неистовства) Нестора Ивановича Махно. Именно в такую минуту и угодил, без сомнения, Колодников, отперев входную дверь своей просторной, волею случая обретенной квартиры. Разъяренная супруга встретила Алексея в передней. Сам легендарный батька выглядел так всего один раз — при печально известном штурме станции Блюменталь…
— Явился? — процедила она, сверкая глазами.
Нервы у Алексея были на взводе, а тут еще в памяти возник как на грех давешний пожилой покойник со сложенными на груди желтоватыми пухлыми руками.
— Да?.. — заорал в ответ Колодников, чувствуя, как тяжелеет от прихлынувшей крови лицо. — А из морга ты еще меня не забирала? Скажи спасибо, что вообще живой пришел!..
Судя по тому, что супруга так и отпрянула, Колодников был страшен.
— Дима! — взвизгнула она, и Алексей поспешил взять себя в руки.
С видом оскорбленного достоинства он расстегнул куртку и снял шапочку. Александра ударилась в слезы.
В Димкиной комнате что-то грохнуло, скрипнуло, затем дверь приоткрылась.
— Чего орете? — мрачно осведомилось дитя любви.
При взгляде на него у Алексея чуть не выпала куртка из рук. Оплывшая Димкина физиономия вновь сияла глянцем свежих кровоподтеков. Этюд в багровых тонах. К левой, надо понимать, рассеченной брови сын прижимал влажный марлевый тампон с кровавым пятном. Запахло одеколоном.
— Дома не бываешь!.. — рыдала Александра. — А с ним, смотри, что опять сделали!..
— Ты же с проспекта шел… — в недоумении выговорил Алексей.
Правый, не прикрытый тампоном глаз уставился на Алексея с недоверием и, как тому показалось, со страхом.
— Откуда знаешь?..
— Да я как раз из другой арки во двор входил…
— Дай промою!.. — взмолилась со всхлипом Александра. — Ну что ж ты одеколоном? Это перекисью надо…
— Да погоди ты, ма!.. — Димка досадливо мотнул головой, тут же сморщился от боли и снова повернулся к отцу. — Из какой арки? Из старой? Там же сейчас Скуржавый с пацанами!.. Полтину поминают…
— Да знаю… — недовольно отозвался Алексей и повесил наконец куртку. — Я там тоже посидел с ними, помянул…
От изумления Димка даже тампон от брови отнял. Ох, глубоко рассекли… Шрам будет… Хорошо хоть губы на этот раз уберег — почти не шепелявит…
— Со Скуржавым?..
— Шел мимо, окликнули… — пояснил Алексей. — Выпил с ними рюмку за упокой… Потом смотрю: народу в арке много, напрямую идти неловко… Решил обойти…
— Ах, ты с ними еще и пил?.. — взвилась Александра. — Они сына твоего изувечили, а ты с ними…
— Мать!.. — проскрежетал Димка — и Александра умолкла.
Алексей, гримасничая от сочувствия, рассматривал Димкины повреждения.
— Что… и в той арке тоже кто-то поминал? — упавшим голосом спросил он.
Сын в ответ лишь коротко вздохнул. Алексей растерялся окончательно. Он мог поклясться, что в каменной норе, выходящей на проспект, никого не было.
— Но ты их хоть… видел? — Последнее слово Колодников произнес чуть ли не шепотом. Вспомнились вновь двусмысленные и зловещие Борькины байки, пустая гулкая арка и брюзгливый голос оперуполномоченного: «Сквозь очки вас ударили, получается…»
— Никого я не видел…
— Как не видел? Проспект же! Светлым-светло!..
— А так! Не видел — и все! — огрызнулся Димка и затравленно взглянул на отца неповрежденным глазом.
* * *
Угомонились лишь во втором часу. А ближе к двум раздался настойчивый звонок в дверь. Алексей выругался шепотом, вылез из-под одеяла и пошел открывать. «Если опять Борька — придушу…» — мрачно подумал он, нашаривая выключатель в прихожей.
— Кто там?..
— Алексей Петрович Колодников здесь проживает?
— А в чем дело?
— Так проживает или нет?
— Да, — злобно сказал Алексей. — Проживает. Это я…
— Вы сегодня во сколько с работы вернулись?
— А в чем дело?
— Я из милиции, — проникновенно произнесли за дверью. — Вот удостоверение… Да вы выгляньте в глазок…
Колодников заглянул в дверной глазок. В желтоватом пузыре линзы плавала муть. Напрягши зрение (и воображение впридачу), Алексей в конце концов признал в причудливой тени руку с развернутой книжечкой. Оглянулся на обе прикрытые двери. Александра приняла снотворное и, надо полагать, уже спала без задних ног, а Димка, если и слышал препирательства в прихожей, то скорее всего затаился от греха подальше.