— Закрыть порт! — рявкнул судья так страшно, что юноша отшатнулся. — Обыскать все каторги и парусники! Нанявшихся сегодняшним утром — привести сюда!.. — Досточтимый замолчал и с отвращением взглянул на корчащуюся у ног полузадушенную Алият. — Кобру эту — отвязать и запереть!
И сразу кругом забегали, засуетились, забренчали оружием. Кашляя и держась за горло, Ар-Шарлахи поднялся с плоских влажных камней, которыми был вымощен судейский дворик. Алият увели в дом.
— Говори, — глухо приказал судья. Кое-как, ощупывая без малого не раздавленную гортань, Ар-Шарлахи сипло поведал судье горестную свою историю. Некоторые подробности интимного характера он, правда, счел возможным опустить, ограничившись утверждением, что злобная разбойница Алият держала его на удавке до самого рассвета.
Густые, с проседью брови судьи зашевелились угрожающе.
— Сын владыки! — прохрипел он, стискивая огромные кулаки. — Потомок разбойников! И не сладил с женщиной?..
— Ты видел, что это за женщина? — беспомощно возразил Ар-Шарлахи. — Сам же говоришь: кобра!..
Узкая дверь открылась, и в судейский дворик нетвердо ступил не на шутку встревоженный начальник первой стражи. Будучи не на службе, он был, согласно меткому определению секретаря, именно «э-э…», но, правда, трезвел на глазах.
— Каким образом могло так случиться, что ждущий приговора Шарлах и приговоренный Ар-Шарлахи оказались в одной яме? — скрипуче осведомился судья.
— Как в одной? — растерялся голорылый. — Почему в одной?..
Не получив ответа, он оглянулся по сторонам. Взгляд его упал на Ар-Шарлахи.
— Так это же… — Стражник осекся, моргнул и вдруг резко повернулся к судье: — А… тот? Другой!
— Выпущен из ямы перед рассветом, — сухо сообщил досточтимый Ар-Маура.
Начальник первой стражи побледнел. Вот теперь он был трезв, как горный родник.
— 3-закрыть порт!.. — заикаясь, выговорил он.
— Уже закрыт, — сказал судья.
Голорылый обмяк. Ар-Шарлахи покосился на юного секретаря и увидел, что и тот близок к обмороку. Румянец сбежал с его нежных щек, и теперь юноша стоял, вцепившись, в ажурные перила лесенки, с ужасом глядя на судью.
Ах да, вспомнил Ар-Шарлахи, это ведь именно он насчет меня распорядился… Точно, точно… Ар-Маура еще сказал ему: «Присмотри, чтобы не в общую яму и чтобы коврик бросили…» Да-а… Стало быть, влип мальчуган… Да что говорить! Все влипли…
— Что же делать? — беспомощно проговорил начальник первой стражи.
— Меньше увлекаться пальмовым вином, — процедил судья и кивнул стражникам на Ар-Шарлахи: — Этого можно развязать.
Те сноровисто освободили узника от веревок и вновь отступили на шаг.
— Ну и как же я теперь покину тень до заката? — сердито спросил Ар-Шарлахи, разминая запястья. — Порт-то закрыт…
— А ты ее и не покинешь, — мрачно промолвил досточтимый Ар-Маура. — Посидишь пока взаперти, а там видно будет…
Узкая дверь с решетчатым навершием закрылась, щелкнул хитрый стальной замок. Алият, сжавшись в комочек, сидела в углу и только посверкивала сердито глазами из щели меж белых складок плаща и накидки.
— Ты! Кобра! — с угрозой сказал Ар-Шарлахи. — Еще раз на меня кинешься — придушу! Запомнила? Ответом было презрительное молчание.
— Главное, было бы из-за чего кидаться! — недовольно прибавил он. — Мы с судьей сто лет знакомы. И секретарь меня узнал, и начальник стражи… Так что, считай, поймают скоро твоего Шарлаха. Порт уже закрыли…
Из угла послышался злобный смешок. Ар-Шарлахи опустился на прохладный плиточный пол и подобрал под себя ноги. Теперь их с Алият разделяло ровно три шага. Расстояние вполне безопасное.
Да, история… Стоило устраивать на Шарлаха целую облаву и посылать за ним караван, чтобы потом так по-глупому его упустить! Судье сейчас не позавидуешь. Да и начальнику стражи — тоже, не говоря уже о секретаре… Хотя… Тебе-то до них какое дело, досточтимый Ар-Шарлахи? Скажи спасибо, что сам выкрутился!..
— Кто, ты выкрутился? — ядовито переспросила Алият, и Ар-Шарлахи вздрогнул. Оказывается, последнюю фразу он произнес вслух. Плохо дело… Так, глядишь, скоро бормотать начнешь без умолку, вроде того старикана с торговой каторги…
— Выкрутился он! — злорадно продолжала Алият. — Нет уж! Вместе бежать помогали — вместе и отвечать будем!..
— Что?! — страшным шепотом переспросил Ар-Шарлахи и медленно поднялся на ноги. Алият вскочила, вжалась спиной в угол. Глаза ее, однако, по-прежнему были бесстрашны.
Несколько секунд прошло в напряженном молчании..
— Дура! — буркнул наконец Ар-Шарлахи и снова сел. — Кто тебе поверит?
Подумал и добавил в отместку:
— И вообще… Вот узнает Шарлах, что ты в яме под меня легла…
— А я ему не скажу, — успокоила Алият, тоже опускаясь на пол.
Ар-Шарлахи заморгал.
— Ого! — проговорил он чуть ли не с уважением. — Так ты с ним еще надеешься встретиться?
— Шарлах своих не бросает, — надменно проронила она. — Не то что вы, слизняки…
Оба успели проголодаться к тому времени, когда за дверью снова зазвучали тяжелые шаги стражников. Звонко щелкнул иноземной работы замок, скрипнули петли, упало узкое полотно света.
— Выходи по одному!
Первым, на правах мужчины, вышел Ар-Шарлахи и, к своему удивлению, опять был связан. Накрест захлестнув запястья, стражник затянул узел потуже и повернулся к переступающей порожек Алият. Еще один ловкий захлест другого конца все той же веревки, и пленники оказались в прежнем положении.
— Да погодите… Я же… — начал было Ар-Шарлахи, но ему приказали замолчать и накинули на шею уже знакомую петлю.
Затем без особых церемоний связанных вытолкнули в судейский дворик и поставили перед досточтимым Ар-Маурой. Судья собственной тени был мрачен как никогда. Вдоль глинобитных стен, выложенных голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, выстроились голорылые стражники. Зеркальные щиты казались окнами, каждое из которых было прорезано в точно такой же дворик, где точно так же восседал на высоком резном стуле грузный судья и стояли у него за плечом начальник первой стражи и секретарь — оба очень бледные, с поджатыми решительно губами. Точь-в-точь мраморное изваяние Улькара, что возле фонтанчика.
Судья поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Такое случалось нечасто — разве что при оглашении очередного указа государя. Непостижимого и бессмертного.
— Ожидающая справедливого приговора Алият!
Ар-Шарлахи почувствовал, как напряглось в ожидании тело стоящей рядом с ним женщины. Не будь он столь озабочен собственной судьбой, сердце его, наверное, стиснулось бы от жалости к этой кобре. Несмотря ни на что.
— Передаем тебя в руки государя.