Долго не мог заснуть. Глядя на него, не спала и Алият.
— Слушай, — тихонько позвала она. — Скажи честно… Ты что, совсем-совсем не боишься?
— Моря?.. Нет, не боюсь.
— А вообще боишься чего-нибудь?
Он вздохнул:
— «Разрисованных» боюсь. Боюсь, что Улькар заупрямится… Но в основном, конечно, «разрисованных»…
— Может, вина тебе?
Он помотал головой, и это встревожило ее окончательно.
— Ты в самом деле решил привезти Улькару морскую воду?
— А что еще остается делать? Мятеж подавлен, податься нам некуда… И потом, знаешь, — оживившись, добавил он, — хочу к морю. То ли назло всем этим «разрисованным», то ли… Не знаю. Я его уже во сне вижу, серьезно!..
— И какое оно… во сне…
Ар-Шарлахи запнулся и недоуменно сдвинул брови.
— Странно, — сказал он. — Не помню… Берег — помню, а вот само море…
— Ну хорошо, а берег? Какой он?
— Сплошной оазис. Кипарисы, пальмы… Что-то вроде Харвы, только без гор…
— Оазис? Почему оазис?
— Н-ну… — Он в затруднении привскинул руки, пошевелил пальцами. — Вода же… Много воды… Ладно, уговорила, давай вина!
Бегающую металлическую заклепку после первого разговора с Улькаром Ар-Шарлахи сообразил оставить в том же самом положении и сейчас, включая устройство, делал это весьма осторожно, чтобы нечаянно ничего не сдвинуть. Улькар, должно быть, ждал вызова, поскольку откликнулся немедленно.
— Я обдумал твое предложение, — сухо сообщил он. — Как ты смотришь на то, чтобы занять кресло наместника Пальмовой Дороги? После того как доставишь воду, разумеется…
Ар-Шарлахи несколько опешил. Что ни говори, а государь Единой Харвы был весьма неожиданным человеком.
— Мне кажется, — продолжал Улькар, восприняв изумленное молчание собеседника как нечто само собой разумеющееся, — что таким образом все затруднения будут устранены…
— Да… но возникнет новое… — откашлявшись, сказал Ар-Шарлахи. Он еще не совсем пришел в себя.
— Какое?
— Я буду слишком добрым наместником, — растерянно объяснил Ар-Шарлахи. — А это тоже чревато бунтом.
Алият закатила глаза и, тихонько застонав, ударила себя в лоб крепким смуглым кулаком. Улькар молчал. Пришла его очередь удивляться. Наконец черепашка воспроизвела какой-то странный звук: кажется, государь недоверчиво хмыкнул.
— А ты умен, — заметил он и вроде бы даже повеселел. — Я тоже считаю, что именно доброта правителя есть первая причина бунта… Хорошо. — Словно бы спохватившись, Уль-кар снова заговорил сухо и жестко: — Какой бы ты сам хотел для себя награды? Повторяю: для себя.
Ар-Шарлахи, окончательно растерявшись, оглянулся на Алият. Та молча произвела обеими руками странный жест, точно гребла на себя песок с гребня бархана.
— Н-ну… если мне вернут дом и жалованье…
— Ты получал жалованье?
— Да… Настоящее мое имя Ар-Шарлахи…
— Ах вот оно что!.. — пробормотал Улькар. — Понятно… Стало быть, один из владык… Впрочем, об этом потом. Ты получил мой указ о назначении тебя караванным?
— Да, несколько дней назад. Он еще в силе? Улькар помолчал.
— Скажем так… — медленно проговорил он. — С сегодняшнего дня он снова в силе… А теперь давай-ка прервем разговор, пока нас не начали подслушивать… Вообще больше меня не вызывай. Пока не выйдешь к морю…
Голос государя смолк, остались лишь безжизненные шорохи и потрескивания. Ар-Шарлахи хотел уже сдвинуть рубчатый бугорок в исходное положение, но тут возник новый голос.
— Не спеши отключаться, Ар-Шарлахи, — неспешно произнес он. — Это Тианги.
Ар-Шарлахи и Алият замерли, потом медленно повернули головы и беспомощно посмотрели друг на друга.
— Что молчишь?
— Я слушаю… — сипло ответил Ар-Шарлахи.
— Вот и отлично, — сказал Тианги. — Во-первых, я очень рад, что ты живой. Собственно, обрадовался я этому еще вчера, когда мне принесли твой разговор с Улькаром…
Напряженно слушающий Ар-Шарлахи досадливо тряхнул головой, решив, что ослышался. Принесли разговор?.. Хотя… Может быть, запись разговора… На пергаменте или на чем там у них принято?.. На шнурках — узелками…
— Насколько я понимаю, — продолжал тем временем Тианги, — ты сейчас пользуешься переговорным устройством Кахираба… Как оно к тебе попало? Что с ним? Я имею в виду: с Кахирабом…
— Убили… — сказал Ар-Шарлахи. — В самом начале битвы.
— Кто? Каким образом?
— Не знаю… Он стоял у борта, и в него чем-то метнули… Или выстрелили… С такой силой, что пробили грудь навылет, но кто стрелял, я просто не понял. Рядом с кораблем никого не было…
— Навылет? — Тианги был встревожен. — Опиши рану подробнее!
Ар-Шарлахи как мог передал все, что запомнил.
— Так… — помолчав, угрюмо сказал Тианги. — Только этого нам еще и не хватало… Уже своих стрелять начинаем… Ну что ж… Спасибо за сведения… А с Улькаром не связывайся, не надо. Улькар — фигура недолговечная. Так что поворачивай свой кораблик и давай прямиком на север. Тут и обсудим, куда тебе лучше податься.
— А некуда, — злобно усмехнувшись, бросил Ар-Шарлахи.
— Ну да? А тот же Кимир, скажем? После того как ты пощипал флот Харвы, Гортка тебя примет с распростертыми объятиями.
В плечо больно впились пальцы Алият, и Ар-Шарлахи некоторое время безуспешно пытался свободной рукой разжать их.
— А я вот вчера слышал, что Гортка идет по стопам Орейи Третьего и плохо кончит… — сказал он.
— Я тоже это слышал, — спокойно ответил Тианги. — Не обращай внимания. Тот, кто это сказал, уже отстранен от дел. Надеюсь, это был последний сторонник Тамуори… Словом, выкинь из головы Улькара и все эти его бредни насчет дороги к морю…
— Но почему? — вырвалось у Ар-Шарлахи.
— Что «почему»?
— Почему вы не пускаете нас к морю?
— Вам там нечего делать.
Ар-Шарлахи задохнулся от злости.
— В конце концов, это наши пески!.. — хрипло сказал он — Вас никто не звал сюда!..
— Никакие они не ваши, — по-прежнему невозмутимо возразил Тианги. — Эти пески до вашего прихода из-за гор принадлежали туземцам, которых вы частично истребили, частично изгнали… Уж кто-кто, а ты-то должен это знать…
— Иными словами, вы нас тоже частично истребите, частично изгоните?
Последовала пауза, наполненная шорохами.
— Ар-Шарлахи! — встревоженно и в то же время насмешливо позвал Тианги. — Ты трезв?
— Да!