— По-моему, об этом даже в школьных учебниках написано… — холодно заметил он. Однако, видя что выражение лица Глеба осталось отрешённо-задумчивым, сообразил и устыдился: — Ах, вон вы о чём! Я, конечно, имею в виду самую известную его апорию… «Ахиллес и черепаха».
— А вы всё-таки своими словами.
— Хорошо, — отрывисто согласился гость. — Ахиллес, самый быстроногий из людей, гонится за черепахой. Очень быстро достигает той точки, где черепаха была, когда он за ней побежал. Но за это время черепаха успевает уползти вперёд на какое-то расстояние. Он пробегает и его. Однако черепаха опять успевает чуть-чуть уползти вперёд. И так до бесконечности. В итоге выходит, что Ахиллес никогда не догонит черепаху.
Портнягин понимающе кивал. Примерно год назад рецидивист Озимый, прозванный так за то, что в силу неведомых фатальных обстоятельств сажали его исключительно осенью, выспорил у Глеба в камере пять ирисок с помощью именно этого прикола. Вот, значит, как это называется… Апория Зенона.
— А разгадка? — не удержавшись, полюбопытствовал ученик колдуна.
— Никакой! — с отвращением отозвался клиент. — В том-то и дело, что задача составлена логически безупречно. Ахиллес действительно никогда не догонит черепаху.
— Ага, — помедлив, несколько озадаченно промолвил Глеб. — Ну, давайте я её вам из головы вышибу — и все дела. Заклинание есть такое, специальное, чтоб забыть…
— И остальные три апории? — ядовито осведомился гость. — И всю логику впридачу?
— Нет, ну всю логику-то…
— Всю! Всю! — закричал клиент, придя в сильнейшее беспокойство. — До последнего силлогизма! — Отчаялся, уронил плечи. — Можно я с самого начала?.. — обессиленно попросил он.
— Давай… — ошалело разрешил Глеб, перейдя от растерянности на «ты».
— С детства меня это бесило, — признался посетитель. — Ну как это — черепаху он догнать не может! Подрос я, в книжки полез. А там чёрным по белому: «Апории Зенона ярко иллюстрируют противоречивость движения…» Какую, к чёрту, противоречивость? Невозможность движения они иллюстрируют! Невозможность! Ладно. Стал глубже копать… И что оказалось? Якобы весь фокус в том, что расстояние может делиться до бесконечности, а время — нет…
— Ну как это? — усомнился Глеб. — А на минуты, на секунды…
— Прошлое и будущее — да! — запальчиво возразил гость. — Но они существуют только в нашей памяти и в нашем воображении. А настоящее — это квант времени! Как его делить, если он квант?
— Кофе сварить? — с сочувствием глядя на клиента, спросил Портнягин.
— Бог с ним с кофе! Подростком уже был… Хорошо, думаю, раз за столько тысяч лет никто эту белиберду опровергнуть не сумел — значит, сам опровергну. Представил себе прямую линию, по которой они бегут, Ахиллес с черепахой… Прямая состоит из бесконечного числа точек. Так?
— Н-ну… допустим.
— Начал мысленно приставлять точку к точке, чтобы прямую линию построить… — Гость умолк. Кажется, у него сел голос.
— Ну! — подбодрил Глеб.
— Ничего не вышло…
— Как не вышло? Почему?
Гость молчал. Глаза его были скорбны.
— Точка не имеет диаметра, — меланхолически пояснил он наконец. — Сколько их одну к другой ни прилаживай — всё равно получится точка. А линии не получится…
— Нет, ну, имеет, наверное… — попытался утешить Глеб. — Маленький просто…
Посетитель резко вздохнул, взял себя в руки.
— Нет, — решительно сказал он. — Если есть диаметр, то это уже не точка. Это шар… На плоскости — круг.
Портнягин подумал и зажёг спиртовку.
— Я всё-таки кофе сварю, — решил он. — Ты говори, говори.
Гость не услышал. На сардонически искривлённых устах его наметилось какое-то подобие простой человеческой улыбки.
— И вот представьте себе пацана, — задумчиво начал он, — самостоятельно открывшего, что расстояний не бывает. А раз так, то и пространства нет. Помню, ходил я одурелый по городу и сознавал, что город-то мне, скорее всего, мерещится. Ох, жутко… А тут ещё мысль о собственной гениальности — ба-бах! — по неокрепшей детской черепушке. Протяжённость опроверг, вы подумайте! Зенона переплюнул… — Клиент вздохнул. — А пару лет спустя попал мне в руки томик Пьера Бейля (семнадцатый, между прочим, век). И вот читаю: «Даже наименее проницательный ум при небольшом усилии может с очевидностью уразуметь, что…» Дальше моё доказательство и ещё два доказательства в довесок… Вот тебе и гений! Вот тебе и переплюнул! — Гость невесело посмеялся, покрутил головой. — Ну я что? Поступил, как все: махнул рукой и стал жить дальше. Но злобу на Зенона всё же затаил, затаил… Анекдот про него придумал, даже в газете напечатал: «Однажды Зенон Элеат пытался догнать черепаху, не смог — и долго потом оправдывался». Не опроверг — так хоть позубоскалю… Спасибо, — машинально поблагодарил он, принимая чашечку кофе и заметно мрачнея. — А теперь вдруг опять накрыло… на старости лет…
— Н-ну… мало ли всяких приколов… — осторожно сказал Глеб. — Зачем же так расстраиваться?
Клиент обжёг губы и, расплескав кофе, отставил чашку.
— Да не прикол это! Не прикол! Знаете, какие умы об эту задачку расшибались? Договорились уже до того, что тело может находиться одновременно в двух местах, — и всё равно не опровергли! Лев Толстой в «Войне и мире»…
— В «Войне и мире»?
— В «Войне и мире»!.. Целую страничку потратил на этот, как он облыжно выразился, «софизм»! Тоже не сладил — пригрозил, правда, что в будущем учёные разберутся. Бесконечно малые величины освоят — и тут же разберутся! Каких ему ещё бесконечно малых величин? Что может быть меньше воображаемой точки? Из всех возражений одно только возражение Диогена чего-то стоит! Помните? «Движенья нет, сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить…»
— Н-ну… правильно, в общем…
— Правильно-то — правильно… — Клиент малость подостыл. Кофе — тоже. — А что этим Диоген доказал? Только то, что логика и здравый смысл противоречат друг другу! Что мышление противоречит практике! Так это было и без него ясно…
* * *
Вернувшийся с прогулки старый колдун Ефрем Нехорошев нарочито медленно раздевался в прихожей и, посмеиваясь, слушал доносящиеся из комнаты вопли гостя и увещевания Глеба.
Разделся. Вошёл, потирая сухие морщинистые руки.
— Чего шумишь? — окинув пронзительным оком посетителя, проворчал он. — Апории Зенона ему, вишь, не нравятся! Может, тебе ещё пифагоровы штаны под клёш перекроить?
Присмиревший при виде хозяина клиент встал, поздоровался и даже догадался представиться. Георгий Никандрович.
— Так тебе чего надо-то? — добродушно осведомился Ефрем. — Забыть или понять?
— Понять… — окончательно оробев, выдохнул тот. — Если можно…
— Вот вроде ты, Никандрыч, мужик начитанный, — с упрёком молвил старый чародей. — А в Писание заглядываешь редко… Так или нет?