— Э-э… Полковник Выверзнев?.. — осведомился наушник глубоким звучным баритоном.
Николай тихонько крякнул.
— Подполковник, Глеб Кондратьич… — почтительно, но с достоинством поправил он.
На том конце провода недовольно помолчали, подумали.
— Нет… — вымолвил наконец баритон. — Подполковник — это слишком длинно… Пусть лучше будет — полковник…
И подполковника Выверзнева — не стало. На долю секунды Николай лишился дара речи.
— Служу Баклужино! — несколько сдавленно выговорил он.
— Вижу… — с мрачным удовлетворением изрек Президент. — Когда и где намечена встреча с Африканом?..
— В двадцать один ноль-ноль, Ефрема Нехорошева двадцать один, квартира десять…
— Тогда слушай задание… — Баритон потеплел, зазвучал более интимно. — Никакой пальбы, никаких захватов… Только присутствовать и наблюдать. Это все. Меня интересуют планы протопарторга… И учти: с этого момента ты подчиняешься не Лютому, а лично мне…
Услышав такое, Николай, признаться, ошалел вконец. Больше всего он боялся, что Глеб Портнягин потребует немедленного захвата Африкана любой ценой, и мучительно прикидывал, как бы поделикатнее убедить Президента в преждевременности этой акции… ан фиг — полный консенсус!.. И полковничьи погоны в придачу…
— Вопросы?..
— Никак нет, Глеб Кондратьич!..
— Тогда все… — И Президент дал отбой. Кстати, весьма вовремя — Николай уже входил в подъезд. Хотел сунуть трубку в карман, но не успел — опять застрекотала. Пришлось задержаться на крылечке.
— Ну? Что решили? — жадно спросил генерал Лютый.
— Толь Толич… — взмолился Николай. — Некогда мне…
Генерал обиделся.
— Но должен же я знать… — оскорбленно начал он.
— Не должен, — жестко прервал его Выверзнев. — Теперь уже не должен. Сведения совершенно секретные и сообщить их я тебе имею право только с разрешения Кондратьича. Так что не могу, не проси…
Гробовая тишина в наушнике. Кажется, до генерала наконец дошло, что его все-таки подсидели…
С недоброй ухмылкой Выверзнев отключил сотовик и вошел в подъезд. Незримая война с бывшим участковым вступала в новую фазу…
На промежуточной площадке между вторым и третьим этажами в уголке притулился начекалдыкавшийся бомж. Поравнявшись с пьянчужкой, полковник приостановился и достал сигареты.
— Всем накрыться хвостом… — процедил он, прикуривая. — Быть на местах, носа не высовывать…
Спрятал зажигалку и бодрым пружинистым шагом взбежал по ступеням. В глазах сияли звезды — большие и светлые. Всего два обстоятельства тревожили теперь Николая. Первое — это удивительная сговорчивость Африкана. Как-то уж слишком легко согласился протопарторг изменить место встречи — и вроде бы ничего не заподозрил, что уже само по себе вызывало смутные подозрения. Но это ладно, с этим разберемся. А вот о втором обстоятельстве, честно говоря, даже думать было страшновато. Потому что называлось оно — Ника Невыразинова…
Притушив звезды в глазах и вообще убрав с лица какое-либо подобие знаков различия, Николай Выверзнев с озабоченным хмурым челом (скромный работяга-подполковник) ступил в комнату, где немедленно был исцелован Никой и лишен покупок.
— Я там своим приказал, чтобы не светились… — буркнул он, поворачиваясь к Панкрату. — И ты тоже давай с «херувимами» разберись… А то расхаживают, понимаешь, по тротуару в рясах, в бронежилетах…
Будучи профессионалом, Выверзнев редко опускался до лжи и зачищал концы преимущественно с помощью правды. Кроме того, на улице за ним, разумеется, следили и просто не могли не заметить, что до мини-маркета и обратно он шел, не отнимая трубки от уха.
Квартира звенела Никиным щебетом, с грохотом разъезжалась мебель, дребезжала посуда, над раздвинутым столом парашютно взметнулась скатерть… Подготовка к историческому чаепитию шла полным ходом…
К девяти часам начали собираться встревоженные гости. Все они были знакомы Николаю, поскольку все на него работали. При виде контрразведчика, обомлев, замирали — и, с опаской косясь на главарей, подсаживались к накрытому столу.
— Ну так где он, ваш Африкан?.. — вот уже, наверное, десятый раз капризно вопрошала Ника. — Чай стынет!..
Протопарторг не спешил. Будет печально, если, заподозрив провокацию, он не придет вообще… Подобная мысль, судя по выражению лиц, пугала Панкрата с Аристархом не меньше, чем самого Выверзнева. Страшнее могло быть только одно: Африкан ничего не почуял — и в самом деле скоро явится…
Без пяти девять Кученог, чьи волосы уже не облепляли узкое мятежное чело подобно струйкам смолы, но пушились и кудрявились от чистоты, приказал затворить окна, задернуть шторы и, скособочившись сильнее прежнего, настроил приемник на волну Лыцкого радио.
— …разучиваем цитаты из Святого Писания, — любезно известил прекрасный женский голос. — Итак: «Не любите мира, ни того, что в мире…» Первое соборное послание апостола Иоанна. Записали?.. Отлично! Следующий стих: «Отрясите прах от ног ваших…» Евангелие от Матфея. Записали? Прекрасно!.. «Не сотвори себе кумира!..» Вторая заповедь Моисеева… А теперь все вместе — хором!..
И в динамике запели — стройно, мощно и душевно:
Отречемся от старого мира,
Отрясем его прах с наших ног!
Нам не нужно златого кумира…
Далее в пение мелодично вплелся дверной колокольчик. Это пришел Клим Изузов и с ним кто-то еще — впоследствии оказавшийся Африканом. Никем не узнанный, протопарторг сел прямо напротив Выверзнева и, поскрипывая стулом, осмотрелся. Встретившись взглядом с полковником, подался к нему через стол и дружески полюбопытствовал вполголоса:
— А ты, мил человек, случаем, не из контрразведки?..
— Ну почему же случаем?.. — холодно отозвался тот. — Из контрразведки…
— И в чинах небось?..
— В чинах…
Неузнаваемый протопарторг уважительно кивнул. А может, просто спрятал усмешку, наклонив лицо…
За окном куранты на Ефреме Великом внятно пробили девять, и участники сходки, внезапно прозрев, увидели, что Африкан-то — вот он, уже среди них… Онемели все — даже динамик. Даже Ника! Протопарторг поднялся, кряхтя, и отвесил собранию низкий поклон, что, учитывая его корпуленцию, было не так-то просто сделать.
— Каждому — по потребности… — протяжно молвил он в звонкой предрасстрельной тишине. Собравшиеся шевельнулись — и встали.
— Воистину по потребности… — прошелестело в ответ — испуганно и нестройно.
— Аминь… — с удовлетворением заключил протопарторг и дал знак садиться.
Перед тем как сесть, все перекрестились — в том числе и Выверзнев. Поступок подкупающий, но рискованный: Николай был без бронежилета, зато в пиджаке, заговоренном от клинка и от пули. После крестного знамения чары, ясен хрен, развеялись, и теперь только оставалось надеяться, что ни перестрелки, ни поножовщины сегодня тут не приключится…