Собственно, в чем состоит истинная мудрость? Во-первых, в том, чтобы уяснить себе, куда мы катимся, и, если катимся в нужном направлении, убедить окружающих, будто происходит это исключительно благодаря тебе.
В этом смысле полковник Выверзнев все сделал правильно: предвидел надвигающиеся события и решил, так сказать, в них вписаться. Единственная к нему претензия: немножко опоздал.
Слухи возникли раньше, чем он их начал распространять…
Что же произошло изначально?.. Лыцкая Партиархия не смогла утаить от простых избирателей свое согласие выполнить требования блока НАТО. А людская молва не могла не связать этого позорного факта с гибелью протопарторга, при котором, как известно, Америка боялась Лыцка до судорог, да и богопротивный атлантический блок сидел тише травы ниже воды, а то и наоборот…
То есть к тому моменту, когда Николай Выверзнев только еще собирался изложить свой хитроумный план, в Лыцке вовсю уже выдавали желаемое за действительное: дескать, жив отец наш, вот-вот объявится и задаст кое-кому чертей по первое число… И желаемое становилось действительным.
— Н-ну… я смотрю, обсуждать это уже нет смысла… — промычал наконец Президент. — Африкана мы переправим в Лыцк прямо сейчас… А каким образом туда попадет икона?
— Кто грабил, тот и доставит, — твердо сказал Николай.
— Это… гражданка Невыразинова?.. Хм… А согласится?
— Думаю, да.
Значит, так… — сосредоточенно произнес Николай, берясь за шнурок дверного колокольчика. — Говорю — я, а вы вдвоем — на подхвате… Позволь, а где Панкрат?..
— Да внизу задержался… — смущенно отвечал Ретивой. — У подъезда…
Вид у Аристарха был несколько диковатый. Слишком уж много впечатлений обрушилось на него сегодня: заклятие, арест, освобождение… И самое главное — Кученог, переставший заикаться. А также дергаться и кособочиться…
— То есть как задержался? — не поверил Выверзнев. — На дело идем!..
— Одноклассницу встретил… — ошалело глядя на Николая, пояснил Аристарх. — Н-ну… вот и… разговорились…
Выверзнев приглушенно заматерился и прыжками ринулся вниз по лестнице. Выскочил из подъезда — и понял, что, кажется, опоздал. Стройный импозантный брюнет Кученог беседовал с пикантной блондинкой бальзаковского возраста. Точнее, беседу вела она, но, когда выпадала возможность вставить несколько слов, Панкрат делал это с видимым наслаждением.
— Достал он меня своей ревностью, Панечка! — заливалось склочное сопрано. — Развод, и только развод!.. Вчера на пять минут опоздала — я, говорит, тебе нос откушу!.. Да на фиг он мне такой сдался?.. Скажи!..
— Ситуация… — гордый собою, плавно вымолвил Кученог.
На глазах у Выверзнева, продолжая беседовать в том же духе, парочка повернулась и под ручку направилась к скамейке посреди двора. Николай хотел было окликнуть переродившегося Панкрата, но раздумал. Опыт подсказывал Выверзневу, что с Кученогом теперь лучше дела не иметь. Перестав быть уродом, Панкрат утрачивал всякую ценность в глазах контрразведки. Ну зачем ему теперь политика — нормальному человеку?.. Ясно было, как Божий день, что Аристарх Ретивой, при всех своих теплых чувствах к Панкрату, тем не менее вскорости спихнет его и станет главой подполья сам…
Николай круто повернулся и единым духом взбежал на третий этаж.
— Работаем без Кученога… — сказал он Аристарху и, не вдаваясь в подробности, дернул за шнурок звонка.
Хорошо еще, что дверь квартиры номер десять распахивалась вовнутрь, а не наружу: иначе бы Ника с ее манерой открывать каждый раз причиняла гостям серьезные увечья…
— Явились?.. — выпалила она с порога, сверкая глазами то на Песика, то на Аристарха. — Ну и что все это значит?.. Почему я должна, как дура, брать музей на пару с каким-то домовым? Мы как договаривались? Где Африкан? Где Панкрат?..
— Тихо ты, тихо… — сдавленно проговорил Выверзнев и опасливо оглядел лестничную клетку. Столь интригующее начало произвело на Нику определенное впечатление. Быстро пропустив гостей в прихожую, она в свою очередь пристально осмотрела площадку и прикрыла дверь почти бесшумно.
Пройдя в большую комнату, Николай упал в кресло и долго не мог произнести ни слова. Чудотворная стояла в углу рядом с прислоненным к стеночке помповым ружьем. В противоположном углу с очумелым видом переминался взъерошенный домовичок дымчатой масти, явно готовый в случае чего дать тягу.
— Ты хоть сама понимаешь, что натворила?.. — безнадежно спросил Выверзнев.
— А что я натворила?! — немедленно взвилась Ника. — Ни Панкрата, ни Африкана — вообще никого! Стою на крыльце, как дура, одна, в камуфле, с ружьем!.. Жду! Никто не подходит!..
— Да нельзя… нельзя тебе было брать эту икону!
— Почему нельзя?.. А это что в углу стоит?..
— Нет, я не могу… — простонал Николай. — Аристарх, ну хоть ты ей растолкуй!..
— А как это я растолкую? — испуганно сказал Аристарх. — Ты же сам говорил, что данные секретны…
Отменно сказано! Можно было побиться об заклад, что после таких слов Ника выпотрошит обоих, но до истины докопается… Так оно и случилось. Уже через несколько минут совершенно измочаленный Николай Выверзнев сидел в кресле, уронив лицо в ладони, и старческим бессильным голосом излагал все как на духу:
— Наша сотрудница…
— Ах, ваша сотрудница?..
— Да… наша сотрудница… должна была взять чудотворную икону и выйти к блокпосту… А у баклужинских пограничников задание: попытаться ее задержать… но при виде иконы все они падают ниц… по команде…
— Прелестно!.. Значит, как выкрадывать икону — так я, а как падать ниц — так перед ней?..
— На лыцкой стороне все тоже падают ниц…
— Ах, и на лыцкой тоже?..
— Да… К мосту сбегаются толпы комсобогомольцев… Ну, в смысле, наши люди в комсобогомоле, а там уже все прочие… Сопровождаемая толпой, сотрудница идет с иконой в Лыцк…
— А почему не я?!
Ахнула тишина. Выверзнев и Аристарх, глядя на разъяренную Нику, слегка отшатнулись. Анчутка наполовину ушел в стену.
— Да потому что я тебе запрещаю! — опомнившись, рявкнул Выверзнев.
Собственно, с этого момента операцию можно было считать начавшейся…
Приблизительно в то же самое время или даже чуть пораньше того в служебное помещение чумахлинского блокпоста ворвался разъяренный кряжистый отрок в бронежилете поверх пятнистого комбинезона.
— Пристрелю падлу!.. — кровожадно пообещал он.
— Какую?.. — с интересом спросили у него, прекращая чистить оружие.
— Какую-какую!.. Хренопятую! Лезет и лезет за шлагбаум! Вышвырну — опять лезет!..