— Ну а что бы сделал Портнягин? — ухмыльнулся Гарик. — Заклятие бы наложил?
Рогдай Сергеевич недовольно покосился на скептика.
— Зря иронизируешь, — заметил он. — Дело-то ведь не в том, колдун ты или не колдун. Главное, чтобы народ в это верил…
Сзади послышались цоканье пластиковой обувки по паркету и громкое астматическое дыхание. Подошедший Ратмир вскинулся на задние лапы, оперся передними на подоконник и, вывернув голову, вопросительно уставился на Рогдая Сергеевича: что приуныл, хозяин? Может, поиграть с тобой?
— Ратмир! — заговорщически позвал Гарик, тыча пальцем в оконное стекло. — Нудисты, Ратмир!
Нудисток за окном давно уже след простыл, тем не менее пес тут же подался вперед, выпучил обессмыслившиеся глаза и несколько раз гулко гавкнул.
— Гарик… — с досадой одернул Рогдай Сергеевич, успокаивающе оглаживая подергивающуюся мощную холку. — Ну давай ты еще дурака поваляй! Чисто маленький!
— Не знаю, чего ты волнуешься, — сказал Гарик. — Пятачок перед Капитолием — семь на восемь, восемь на семь. Отсюда три человечка, оттуда три человечка… Такую устроют давку, что любо-дорого!
— За державу обидно… — глухо пояснил Рогдай Сергеевич.
Из глубины кабинета последовало деликатное покашливание.
— На проспекте, говорят, иностранную съемочную группу видели, — преданно глядя в розовую пролысинку на директорской маковке, подал голос Лев Львович.
— Ну вот! — возликовал Гарик. — А это уже, считай, полдела…
Дверь приоткрылась, в кабинет заглянула секретарша:
— Рогдай Сергеевич… Одиннадцатый час…
При звуках ее голоса Ратмир с клацаньем сорвал лапы с подоконника и кинулся к дверям, крутя задом, пристанывая и предвкушая прелести прогулки.
— И что?
— Выводить пора…
Директор ужаснулся. Лев Львович, глядя на него, — тоже.
— Ты думаешь, что говоришь?.. Куда выводить?.. — закричали оба наперебой. — Площадку наверняка пикетируют!.. Не дай бог, какой-нибудь дурак камнем прежде времени кинет!..
Ляля опешила и хотела уже прикрыть дверь, когда на помощь ей пришел Гарик.
— Нет, ну вывести-то надо, — резонно заметил он. — А иначе он где-нибудь здесь наделает…
— И еще парикмахерская, — рискнула напомнить Ляля.
Последнее слово поразило Рогдая Сергеевича подобно ракетно-бомбовому удару. Остолбенел. Глаза обезумели.
— Забыли!.. — хрипло выдохнул он. — Парикмахерская!.. — Сорвался с места, хлопнул себя по карманам, остановился. — Лёва! Выдай ей на парикмахерскую! Ляля! Бери машину, бери Серого — и дуйте туда прямо сейчас! А уж по дороге там где-нибудь… Только с демонстрантами, ради бога, не связывайтесь! — душераздирающе попросил он.
До салона «Сысой Псоич», где квалифицированные мастера делали обычно Ратмиру и прочей собачьей элите стрижку с окрасом, проще было дойти, чем доехать. Поэтому украшенному шрамами шоферу пришлось долго кружить дворами, пока они выбрались наконец в Сеченовский переулок, прямиком выводящий к цели.
Стоило это сделать, как Ратмир забеспокоился, залаял и начал бросаться на дверцу, чего с ним отродясь не бывало.
Ляля встревожилась.
— Останови! — сказала она. — Что-то не так…
— Здесь? — с сомнением переспросил Серый, но все же притер машину к бровке — как раз напротив исторической бреши в ограде городского парка.
— Все равно же выгуливать, — неуверенно проговорила секретарша, естественно, понятия не имея, что это за место и чем оно знаменито. — Людей вроде нет…
Цепким профессиональным взглядом Серый смерил переулок в обе стороны. Действительно, людей не наблюдалось.
— Хорошо, — решил он. — Только я тоже с вами выйду.
Движением человека, прихваченного сердечным приступом, он сунул правую руку за борт кожаной куртки и, что-то там поправив, покинул машину первым.
Оказавшись на тротуаре, пес рванулся и, вывалив язык, неудержимо повлек Лялю через дыру в ограде, через пепелище — к кустам, располагавшимся справа от руин парковой скамьи.
— Ратмир! — испуганно вскрикивала готовая уже бросить поводок Ляля. — Ну куда тебя несет? Ратмир!..
Надо полагать, Ратмир бы и сам испугался, осознай он вдруг, куда его несет. Но так вышло, что, опрометчиво разогнав по темным уголкам собачьего сознания всё людское, бронзовый медалист напрочь забыл и о неком своем сомнительном поступке, совершенном здесь недавно в человеческом качестве.
— Ратмир!..
Не слушая, пес нырнул в кусты на всю длину ремешка. Слышно было, как он там фыркает, возится и, кажется, что-то выкапывает. Затем появился снова, обескураженный, с наморщенным лбом, — и жалобно заскулил.
— Что там, Ратмир? — спросил Серый. — Покажи: что там?
Вслед за псом они с Лялей влезли в кусты и обнаружили неглубокую ямку, в которой, очевидно, что-то когда-то лежало — скорее всего косточка. Напрашивалась мысль, что перед ними ограбленный тайник самого Ратмира. Смятенный и подавленный, бедняга то порывался копать дальше, то вскидывал морду, сведенную такой недоуменной, страдальческой гримасой, что, будь Ляля и Серый в достаточной мере начитаны, им непременно бы вспомнились пронзительные строки философа Владимира Соловьева: «Никогда не увидишь на лице человеческом того выражения глубокой безвыходной тоски, которая иногда безо всякого видимого повода глядит на нас через какую-нибудь зоологическую физиономию».
Осторожный Рогдай Сергеевич упросил Ратмира не ходить сегодня в «Собачью радость», поэтому обед на четверых доставили из ресторана прямо в кабинет. Трапеза, однако, получилась невеселая. Есть не хотелось, пить не следовало.
— Вроде неплохо обкорнали… — тревожно молвил директор, глядя на короткую стрижку Ратмира, действительно напоминавшую теперь холеную собачью шерсть палевых тонов.
— Сойдет… — равнодушно отозвался тот.
— Что-то ты мрачный какой-то…
— Сосредоточенный… — улыбчиво поправил Лев Львович.
Но Ратмир был именно мрачен. Яростная радость, с которой он сегодня утром ушел в работу, подвела его самым неожиданным образом: четвероногий Ратмир, забывшись, сорвался с внутреннего поводка и своим нечаянным поступком глубоко оскорбил Ратмира двуногого. По сути, обвинил в воровстве… сукин сын!
В воровстве — у кого? У Льва Львовича? У этого иуды?.. Ну вот он, бледный, одутловатый, как из теста вылепленный, сидит напротив, заискивающе округляя щечки, — и всё ему как с гуся вода! Должен он хоть как-то расплатиться за свои проделки?.. А у меня, между прочим, жена пьющая! Кодировать давно пора! И дочка в клуб первоначальной натаски тоже, между прочим, не бесплатно ходит!.. Да есть на свете справедливость, в конце-то концов, или вовсе нет?.. При чем здесь воровство, кобель ты драный? Будет он тут еще укор совести изображать!..