Ассистент Мириам Себастьен прилагал все усилия к тому, чтобы на его юношеском лице не промелькнуло выражения озабоченности, но Мириам понимала, что он тоже обеспокоен.
— Я не могу предложить намного больше той суммы, что уже озвучил, — сказал покупатель.
Мириам ждала. Иногда в переговорах молчание срабатывало лучше любых аргументов. Она опустила голову к бумагам.
— Двадцать три миллиона, — сказал мужчина.
— Евро? — уточнила она.
Он издал полузадушенный смешок:
— Франков.
Она пробежалась пальцами по калькулятору:
— То есть три миллиона пятьсот тысяч евро с хвостиком.
Это было на двести тысяч евро больше, чем рассчитывал получить ее клиент. Она выиграла. Рассеянность сыграла ей на руку. Покупатель принял ее за отсутствие интереса и сломался. Себастьен смотрел на нее с плохо скрываемым восхищением.
Едва покупатель, подписав договор, ушел, как он обратил к начальнице широченную улыбку:
— Браво! Я учусь у вас каждый день.
Она присмотрелась к нему внимательнее: не прячется ли за этим заявлением кое-что еще? Он был симпатичный парень, но ее никогда особенно не влекло к юнцам. Хотя…
Но тут ее мысли вернулись к двум главным предметам, волновавшим ее. Себастьен, догадавшись, что она не настроена вести праздную болтовню, забрал документы и тихо удалился.
Розелина. Реми. Именно в этом порядке.
На самом деле, чтобы помочь Розелине, прежде всего требуется добыть больше информации. Она не верила, что та сказала ей правду. Мать, убившая своего ребенка, отправляется в тюрьму.
Она позвонила Мартену. Он снял трубку немедленно, но, даже не поздоровавшись, сообщил, что занят и перезвонит ей позже.
Ну и очень хорошо. Она сама во всем разберется. Полистав телефонный справочник, она нашла адрес частного детектива, расположенный через две улицы от ее агентства.
Позвонила и договорилась о встрече через полчаса.
Дома Марион не было. Мартен позвонил ее родителям в Санлис, выдав себя за коллегу-журналиста. Мать, не скрывая удивления, призналась, что понятия не имеет, где сейчас находится ее дочь.
Единственным, что могло послужить утешением, было следующее соображение: если уж Мартену не удается найти Марион, то убийце это тем более окажется не под силу. Если только он уже не дотянулся до нее. Мартена пробрал озноб.
Существовавшая в редакции система электронного коммутатора позволяла получить список последних звонков, поступивших на номер Марион. Жаннетта отследила их все. Оливье тем временем побеседовал с секретарем на телефоне. Она подтвердила, что через нее не проходил ни один подозрительный звонок.
Мобильный? Мартен получил у оператора распечатку дневных звонков вместе с номерами абонентов. Он и сам фигурировал в этом списке из шести фамилий.
Обзванивать их он начал прямо из машины. Из оставшихся пяти номеров три были представлены мобильными телефонами, принадлежащими двум женщинам и одному мужчине. Один стационарный номер числился за медицинским центром, второй — за турагентством. Обе обладательницы мобильных номеров оказались подругами Марион; ни одна из них не знала, где ее искать. А вот мужчина сначала заколебался, а затем потребовал, чтобы Мартен представился. Тот так и сделал.
— Минутку, — сказал мужчина.
Мартен решил, что он пошел за адресом Марион, и в его сердце вспыхнула надежда.
— Чего тебе надо? — раздался в трубке голос Марион. — И как ты узнал, что я здесь? Откуда у тебя этот номер?
— Если ты не против, давай все объяснения отложим на потом, — начал Мартен. — У нас серьезная проблема.
— У меня тоже серьезная проблема! — отозвалась Марион. — Вот уж не думала, что ты воспользуешься своими полицейскими методами, чтобы шпионить за мной! Пошел в задницу!
— Марион!
Поздно. Она уже бросила трубку.
Он сейчас же повторно набрал тот же номер. Ничего не понимавшая Жаннетта смотрела на него во все глаза.
Трубку опять снял мужчина.
— Это снова Мартен, — сказал он. — Позовите ее к телефону, пожалуйста.
— Она не хочет с вами разговаривать, — ответил мужчина.
— Ладно. Тогда я попрошу вас выслушать меня. Передайте Марион, что за ней никто не собирается шпионить. Но она в опасности. Из-за своей статьи.
— Из-за статьи?
— Просто передайте ей это. Она поймет. Ей необходима защита. Вы меня поняли?
— Да, — ответил мужчина. — А вы, случайно, не шутите?
— Нет, я не шучу. Где вы сейчас находитесь?
— У себя дома. Неподалеку от Рамбуйе. Вам нужен точный адрес?
— Да. Я думаю, что, пока Марион у вас, ей ничто не угрожает. Главное, чтобы она никуда не выходила из дома. Я предупрежу жандармерию, и они вышлют наряд для ее охраны. Я вам перезвоню.
— Мне кажется, она хочет с вами поговорить, — сказал мужчина.
— Что случилось? — спросила она совсем другим тоном.
— По-моему, этой статьей я навлек на тебя опасность, — сказал Мартен. — Прости меня. Но если нам хоть чуть-чуть повезет, возможно, благодаря этому мы сможем его схватить. Главное — не высовывай носу из дома.
— Хорошо, не буду. Мартен, прости меня, просто я подумала…
— Мне некогда, — оборвал он ее. — Я тебе перезвоню. Не отключай мобильник.
Убийца позвонил в редакцию газеты ближе к концу рабочего дня и попросил соединить его с Марион.
Проинструктированная должным образом секретарша включила цифровой магнитофон, а звонившему сказала: «Подождите, пожалуйста». Это был двенадцатый по счету звонок, адресованный Марион. Одиннадцать предыдущих уже были проверены и оказались вполне законными.
Местонахождение звонившего, как и одиннадцати его предшественников, было установлено немедленно, а информация передана Мартену по другой линии.
Звонил он из телефонной кабины в Сержи — той самой, которой уже пользовался прежде.
— Это он, — воскликнула Жаннетта.
Секретарша держала его на линии, заставляя выслушивать длинные гудки, — так, словно Марион сидела у себя в кабинете, но не спешила снимать трубку. Насчет этого ей также были даны точные инструкции. Полиция Сержи тем временем стягивала все свободные силы к телефонной кабине.
Наконец секретарша ответила, что Марион нет на месте, но, если абонент немного подождет, она свяжется с конференц-залом, где сейчас проходит совещание, и узнает, не там ли Марион.
Мужчина недовольно что-то буркнул, а она снова включила ему длинные гудки. По всей видимо сти, говорила она с ним достаточно убедительно, потому что трубку он не повесил.