Кен поднялся из-за стола, пристально глядя на собеседника.
– Можешь не продолжать. Я не могу проникнуть в твою душу. Ты хорошо защищаешься, и строй твоих мыслей для меня неясен. Возможно, ты провидец и знаешь будущее. Но ведь и я провидец. Я тоже многое умею. И знаю, что об Одиннадцати посвященных ты лгал… а про новые знания – нет. И еще ты все время думаешь о дьяволе, хотя не веришь в него! А звезды я читаю еще лучше, чем мысли. Разве не я сам составлял свой гороскоп? Я знаю, что моя жизнь будет короткой. Поэтому я должен спешить. Никогда по доброй воле не согласился бы я бросить работу незавершенной…
– А не по доброй?
– Что ты мне сделаешь? Твой телохранитель – кстати, он может выйти из угла, я его вижу, – возможно, сильнее меня, но вдвоем мы с вами сладим.
– Вдвоем? Есть много способов усыпить человека, кроме тех, что используешь ты…
– Знаю. Бренк!
Сухорукий появился в дверях, положив здоровую руку на эфес меча. В глазах смуглолицего выразилось удивление.
– Ты помнишь, что я тебе сказал на пороге?
Бренк ухмыльнулся.
– Ты сказал: «Возможно, это ловушка. Поэтому ничего не ешь и не пей в этом доме». Вот я и делал вид… будем драться, Кен?
– Думаю, нет. Я на всякий случай предупредил четверых из твоих людей: Конрада, Альберта, Бода и Хеля, чтобы они проследили за нами и, ежели мы задержимся, бежали на Гору и поднимали замковую стражу.
И опять, как в переулке, на миг установилась тишина. Затем смуглолицый вышел на середину комнаты и поклонился.
– Вы совершенно свободны, господа. До свидания. Был рад встрече с таким обаятельным собеседником. Надеюсь, не последней.
И опять двое шагали по пустынной улице, только в обратном направлении.
– О Господи! Прогулялись. Ну ладно, не спать я еще согласен, но не жрать – это уж твоя привилегия. Брюхо как колокол… И почему ты, сатана, от меня скрыл, что предупредил наших?
– Да никого я не предупреждал, старое решето! Так сболтнул, на пробу. А ты и поверил. И они… Пошли, утром я должен быть в Совете.
Телохранитель, проводив ушедших, вернулся в комнату, растирая рукой мышцы лица, уставшего сохранять невозмутимое выражение.
– Порядок, Армен. Они поднялись на Гору.
– Он солгал?
– Конечно. Никого нет.
– Я так и подумал. Потом. Можешь быть спокоен, Магнус, это наш подопечный, а не ваш.
– А у меня были сомнения.
– У меня тоже. Когда я узнал, что сообщает полевой наблюдатель. И внешне он похож на беглеца из Нестабильных Эпох. Но сейчас я уверен – это местный уроженец.
– Отбываем?
– Ты отбываешь. Патруль может ловить дезертиров, диверсантов и психопатов в других отрезках времени. А для нас это был лишь пробный заход.
– Ох, не люблю я работать с экспертами!
– А я – с патрульными.
Они засмеялись.
– Зачем он вам? Он же в астрологию верит. И в дьявола, наверное, тоже.
– Кеплер тоже составлял гороскопы. А в остальном… Химик, механик, военный инженер, художник, врач – это можно было установить и по хронике. И, как мы только что сами убедились, гипноз и, очевидно, начатки телепатии. Возможно, это у него наследственное – недаром он поминал про могущество своего рода. Но и без этого… настоящий Леонардо да Винчи раннего средневековья! Однако и подлинный Леонардо в гораздо более благоприятных условиях не смог изменить ход истории. А Кен и вовсе не оставит в ней следа.
– Значит, напрасно я старался. Подкупал этого Бренка – кстати, он показался мне порядочным жуликом…
– Он такой и есть. Жулик. Но порядочный. Согласно хронике, он единственный в Совете выступил в защиту Кена, когда его изгнали, хотя в отличие от остальных ничем ему не обязан.
– Так, значит, я тебя оставляю. Институт пришлет своих людей, и вы будете добывать носителя еще одного уникального интеллекта… Да, почему он сказал, что ты думаешь о дьяволе?
– Наверное, потому, что я мысленно называл его Леонардо. А «Леонард» – одно из имен дьявола.
– И что будет дальше с этим… Леонардо?
– Через неделю умрет примас. Доносы. Преследования. Изгнание. А дальше… сведения крайне недостоверны. Возможно, плен в Сламбеде, побег. Последний раз его видели во время следующей войны, будущей осенью. И все. Он не ошибся насчет краткости своей карьеры.
– А что вам остается?
– Постараемся перехватить его сразу после изгнания. Если нет – придется прочесать весь полуостров.
– Набегаетесь. И характер, у него кажется, препаршивый. Лжец, интриган…
– Ничего. Встречались и хуже. И потом, он прав – работа есть работа.
Оставалось три дня до полнолуния, и пора было идти за омелой. Иначе пришлось бы отложить поход до ночи святого Иоанна, а тогда и без того будет полно хлопот. Я подумала про омелу еще днем, когда спускалась в деревню. Визуна послала меня снять порчу со старосты. Сама она в деревню теперь совсем не ходит. Там я управилась быстро. Пустить хлеб по освященной воде – всего-то дел. Визуна говорит, что порчу навел колдун из-за перевала, а я так думаю, что сама Визуна. Ей иногда хочется напомнить о своей власти, чтобы нас больше уважали. Это верно. Нас не слишком уважают. За пределами долины давно что-то творится, дороги опустели, и знатные господа не ездят больше к Визуне за амулетами и не шлют ей дорогих подарков. Но мне на это наплевать, я обхожусь и простыми деревенскими чарами, все больше по женской части. Только нужна омела. Первейшая вещь.
Войдя в наш дом, я сразу почувствовала знакомый резкий запах. Тимьян, аир, жабник и все прочие девять трав. Визуна готовила мазь. Давненько они не собирались. Я прошла в чулан, где у нас было спрятано оружие, достала лук и выбрала стрелы с кремневыми наконечниками. Металл для моего дела не годился.
Когда я вышла из чулана, Визуна, не оборачиваясь, сказала:
– Убьешь нетопыря.
Она знала, что я не люблю убивать, даже тварей с холодной кровью, но именно холодная кровь была ей сейчас нужна.
– Обойдешься сажей, – ответила я. – Сажа ничуть не хуже.
– Откуда тебе ведомо, что лучше, а что хуже? Этого тебе знать не положено.
Тут она была права. Этого я знать не могла. Я ни разу не была на круге и не должна там бывать. Я – белая ведьма, не заключала договора, не ношу клейма, поэтому не боюсь ни святой воды, ни серебра, ни соли, ни гвоздей под порогом. Я – белая ведьма, а Визуна промышляла всяким, но я не могу ее судить, потому что она вырастила и обучила меня, хотя и не родная мать. Я – найденыш, неизвестно чья дочь, и Визуна в минуты злости кричит, что меня родила русалка, а вместо крови у меня болотная вода. Визуна стала часто кричать на меня с тех пор, как перестала бить. По-моему, она меня боится. Совершенно напрасно, я не причинила бы ей зла. Хотя, как ни странно, я очень сильная ведьма. Только ленивая, говорит Визуна, и в этом мое спасение.