Мысль о нападении, естественно, приводила к решению пополнить боеприпасы, но хозяин дома сказал, что с порохом дела обстоят хуже некуда, а подвоза придется ждать.
– Разве нельзя закупить в Азорре? Или нет денег?
– Деньги есть, но поговаривают, что хозяин оружейной лавки в Азорре связан с полицией.
– Это плохо… если бы покупал порох ты или Вальдес или еще кто-нибудь из местных. Меня-то он не знает?
– Пожалуй.
– Да заодно посмотрю сам на эту крепость хоть издалека.
На крепость он и отправился смотреть прежде всего. Помимо прочего, таким образом он надеялся обнаружить слежку, если б она была. И не обнаружил. Очевидно, Вальдес и Нардо до этой степени ему доверяли. Так что Дирксен мог все внимание сосредоточить на крепости. Удовлетворившись осмотром, он двинулся к торговцу. Там его ожидали письменные инструкции Армина. Все, как правило, складывается проще, чем ждешь…
Он закупил не больше, чем может понадобиться охотнику на сезон, иначе это вызовет излишнее внимание, – так они договорились с Вальдесом. И задолго до темноты покончил с делами. Он еще успел пройтись по городу, потолкаться в лавках, послушать уличные разговоры – словом, вывести себя из состояния оторванности, в которое поверг его вынужденный карантин. Казалось бы, наличие гарнизона в Азорре должно было сдерживать эмоции населения, и все же…
И все же.
Когда он покинул город, начало смеркаться. Дул легкий ветер, довольно холодный. За его спиной возвышалась крепость, ее угловая башня – та самая – отбрасывала на волны длинную колеблющуюся тень. Дирксен шел по побережью и, глядя на маслянисто-зеленую, чуть подернутую рябью воду, вновь анализировал ситуацию, но не конкретную, связанную с Ридольфи, а общую. Он думал об условиях, вызвавших к жизни феномен Джироламо. Угнетение, всеобщая бедность? Но это есть везде, и нельзя сказать, чтобы в провинции они превышали средний уровень. Акты насилия со стороны властей? И это неудивительно. Но в другом месте, скажем, севернее, это стечение обстоятельств привело бы к повышению мистических настроений. Здесь ничего подобного не наблюдалось. Еще бы! Вновь и вновь подмечал он повсеместное жизнелюбие жителей провинции. Как бы плохо им ни приходилось, у них и мысли не могло возникнуть о том, чтобы «покинуть этот мир, что столь жалок, наг и сир». Да, они религиозны. Но всякий аскетизм, пусть даже простая сдержанность, им непонятны, невнятны. На этой-то почве и взошла вера в Веселого Джироламо – спасителя не в той, но в этой жизни…
Нардо курил, зажав трубку беззубыми деснами, сидя на пороге. Они молча кивнули друг другу.
В доме был один Вальдес.
– Я смотрел на крепость.
– Я так и понял. И что же?
– Мы не можем просто напасть, сколько бы нас ни было. Слишком хорошо укреплена. Нужно искать человека в самой крепости.
– Я же тебе говорил – с Дарио ничего не выйдет.
– А помощник?
Вальдес посмотрел в потолок.
– Ладно, попробуем… Ну, предположим, тюремщиков мы охмурили. А дальше?
– Есть одна идея, может, и сумасшедшая.
– Какая есть.
– Караул сменяется в девять часов вечера. Заметь, здесь уже темно в девять часов.
– Это-то я заметил.
– Офицер проверяет посты в полночь. Площадка угловой башни, где стоит часовой, не просматривается с других постов. Это довольно высоко и прямо над морем, но если там будет лодка…
– Я понял, к чему ты клонишь. Значит, грохота не будет?
– На крайний случай, если не успеем…
– Между девятью и двенадцатью? За это время можно орудия с башен поснимать.
– Орудия на башнях? Тоже… соображение. Но только если удастся попасть в крепость, не забудь, без этого ничего не выйдет!
– Ладно. Попробуем.
Говорят, что Бог – защитник слабых. Самым слабым во всей этой заварившейся истории был, безусловно, старик Ридольфи, и Бог избавил невинно страждущего, во всяком случае, от одной напасти. Вскоре Вальдесу по тайным каналам стало известно, что зверь-тюремщик Дарио неожиданно и тяжело заболел и направлен в лазарет. На его место временно назначен некто Пенья, переведенный с понижением откуда-то с востока и не примечательный пока ничем, кроме своего корыстолюбия. Что касается помощника, то он каждый свободный вечер посещает трактир «Встреча друзей», что напротив крепости. Очевидно, из этого сообщения воспоследовали кое-какие выводы, так как Вальдес, несмотря на свою хромоту, стал исчезать надолго, а беседы его с посетителями приняли более таинственный, хотя и оживленный характер. Однако, не посвящая Дирксена в планы своего предприятия целиком, скрывать полностью он их больше не мог. Время намеков кончилось. И Дирксен помогал ему, как умел.
В короткий срок все было подготовлено. Тюремщик согласился взять значительную сумму и на один вечер заменить помощника посторонним человеком. Что до последнего, то в нужное время он будет так пьян, как не бывал еще на своем веку. Оставались солдаты, и тут уж следовало положиться на удачу. Дирксен сказал, что берет солдат на себя.
– С ума сошел? Ты что, все один собираешься сделать?
– Одному легче пройти.
– Не дури. Где прошел один, пройдут и двое.
И не мог он отказаться от такой помощи, коль ее предлагали. К тому же, если Ридольфи и не так болен, как говорят, лет ему все равно не сбросишь.
И помощник явился – в лице угрюмого молодого человека по имени Сандро, который долго совещался с Вальдесом. Вошедший Дирксен застал только конец их разговора.
– …с лодками под стеной.
– А сам-то он?
– Ночью и придет. Раньше никак нельзя.
После этого Вальдес назвал Дирксену имя новоприбывшего. О том же, кто должен был прийти ночью, Дирксену не было сказано ни слова. Но Дирксен впервые внутренне насторожился. Пора было уж герою и выйти на сцену. Или он считает, что приобретает большее значение, оставаясь в невидимости? Во всяком случае, нужно быть готовым к встрече с Джироламо. И пусть тот не рассчитывает на эффект неожиданности – Дирксен будет ждать.
Было тихо и пыльно за дверью караульной. Дирксен в мундире помощника (он так и не узнал его имени – несчастный пьянчуга) стоял у стены. Напротив крутая каменная лестница вела в одно из подсобных помещений. За ней прятался Сандро, его доставил в крепость водовоз – за соответственную мзду, конечно. Пенья, увидев второго, что-то залепетал – дескать, мы так не договаривались. Но Дирксен только прицыкнул на него: «Деньги взял?» Теперь они ждали. Через щели в досчатой двери пробивались полоски света. И это все. Грохот. Это ударила наружная дверь башни, а потом – шаги, тяжелые и твердые. Голоса, произносящие отрывистые и резкие слова, непонятные уху, словно на незнакомом языке. И снова в обратном порядке – шаги, дверь. Караул сменился. Наступала решающая минута.