– Ничего. Может, болезнь в скрытом периоде. Они не могут терять ценного работника. И вообще, я психолог, а не диспетчер. Одним словом, покидать Станцию я пока не должна. Ты не находишь, что это смахивает на домашний арест?
– Ты, похоже, не слишком огорчена?
– Еще бы ей огорчаться! Погостить у смерти и вернуться – везение чертовское! И это уже в который раз!
– В третий. Была раньше такая пословица: «Бог троицу любит». Так что не будем сетовать на решение начальства. Засяду я тихо-мирно на Станции, начну вязать, как Лина…
– Это ты-то?
– А что? Раньше у меня не было на это времени. А теперь будет. Как ты это назвала? – Она приподняла кончик вязанья. – Двойная петля?
– Или двойная вязка, если хочешь. Но это не для начинающих.
– Я тоже так думаю. – Вероника вернула вязанье на место.
– Вот-вот. Начни с чего-нибудь попроще. А я пойду Рафа сменю. Он, наверное, меня уже проклинает.
После ее ухода Андерсон выдержал в молчании несколько минут, затем уселся против Вероники и спросил негромко, в совершенно несвойственной ему манере:
– Слушай, а откуда у тебя этот шрам… и на руке тоже?
Она отвечала спокойно, тоже без привычного суховатого сарказма.
– Это не слишком веселая история, Бен… все случилось, когда мне было пять лет от роду. Под фундаментом дома, где мы жили, обнаружилась бомба, пролежавшая в земле около двухсот лет. И с чего-то ей вздумалось взорваться… Все, кто были в доме, погибли. И вся моя семья. Отец, мать, брат. Я в это время играла во дворе, и меня располосовало осколками. Только не говори про мое вечное везение, ладно? Меня свезли в больницу для бедных. Я изошла кровью, но выжила. С того дня я не боюсь смерти и ненавижу оружие.
– Ты сказала про оружие просто так, или… опять…
– Что же ты замолчал? Ну а я скажу до конца. Ты глуп, драгоценный друг мой, потому что веришь – работы сворачиваются из-за твоего доклада. Изыскания прекращаются после ревизии «Одина», да. И нас отсюда убирают. А шахты остаются. И то, что в шахтах. Туда придут другие люди. По всей вероятности, одетые в форму.
– Неправда! Я был допущен к документации! Работы финансируются частными лицами!
– Вот я и говорю, что ты глуп. – Она сняла очки и посмотрела на него. Глаза у нее были усталые. – Военное ведомство, как правило, делает заказ через подставных лиц. А дальше соображай сам.
– Ну, что, – Барнав улыбался, пальцы его против воли постукивали по поверхности стола, – только время зря теряли, а? Герой вы наш…
– Почему же, – Крамер пожал плечами, – кое-что мы все-таки установили.
– То есть?
– Результаты медицинского обследования подтвердили, что Вероника – нормальное человеческое существо.
– Естественно. Мы не принимаем на работу мутантов, роботов и пришельцев, если вы это имеете в виду.
– И тем не менее экстремальные условия…
– Хватит, – прервал его Шульц. – Пошутили.
– Дело в том, что у нас, к сожалению, еще не было возможностей познакомить вас с новыми обстоятельствами, выявившимися в момент вашего героического отсутствия, – сказал Барнав.
– Это связано с прилетом «Одина»?
– Да. Они вышли на связь вскоре после того, как вся группа Андерсона отбыла на Станцию. Однако сеанс сразу же прервался и не возобновился. Связь с кораблем односторонняя, так что…
– Вы хотите сказать, что был осуществлен перехват по лучу? У нас здесь? На Гекате?
– Именно так.
– Ну, знаете, для этого нужно иметь квалификацию даже не высокого, а высочайшего класса.
– «Интернешнл Спейс» умеет подбирать людей.
– Значит, вы вернулись к исходной точке.
– Да. И это ваша вина, Крамер. Вы должны были искать реального агента «И. С», а увлеклись мистикой. А в это время у нас перехватывают важные сведения. Я молчал, ожидая результатов медицинского осмотра. Если бы он выявил в Веронике Неро какую-нибудь аномалию, это было бы для нее спасением. Но чего нет, того нет. И ведь она постоянно находилась у пульта связи вездехода. А проверить, был ли прибор стереотипным, или в него были внесены изменения, невозможно, поскольку вездеход разрушен.
– И что там случилось с двигателем, тоже неясно, – прокомментировал Барнав. – Кто знает, был ли тот наркоман единственной причиной аварии? Ведь ее допускали к технике, вы говорили. Возможность уничтожить улики, выдержка и расчет – вот вам объяснение выдумки о неуязвимости.
– Но неуязвимость не выдумка. Я сам был свидетелем ее проявления.
– А вот доктор Монтериан не верит в чудеса и все объясняет довольно просто.
– Все равно. Что я видел, то видел.
– Это недоказуемо.
– А как я могу еще доказать? Выстрелить из деструктора ей в спину? Пожалуйста…
– Вы не имеете на это морального права!
– Это вы мне говорите о моральном праве? – Крамер начал заводиться. Что было не в его обычае. Но бежать из горящего вездехода и шарить в чужих комнатах тоже было не в его обычае. – Я здесь только проверяющий, моя обязанность – заниматься людьми, и плохо я это делаю или хорошо – это уже другой вопрос. А за работы отвечаете вы оба. И моральная их сторона вас не волнует. Неуязвимость – это все выдумки. Выстрел в спину – это не морально. А шахты для стратегических установок межпланетного действия – это морально! Превращение Гекаты в управляемый снаряд – моя выдумка?
– Прекратите, Крамер, – сухо сказал Шульц. – Речь не о морали и не о праве. Речь о присутствии на Гекате человека «И.С». Поймите, – он поднялся, прошел по кабинету, – при сложившемся соотношении сил мы вынуждены вести работы в тайне… «Мирный Космос», заявление президента Федерации… Но для «И.С.» мы прежде всего конкуренты. Заказ получен не ими, и потому они готовы стать высоконравственными. Я думаю, инспекция организована не без их участия. И все-таки она не представляла для нас опасности, если бы…
– Короче, если вы ее пристрелите, мы ничего не узнаем. – Барнав вернулся к прежнему тону.
– Если ее пристрелить, мы ничего не узнаем, – тихо повторил Крамер.
– Я продолжаю. Мы немедленно направим аварийную команду на место взрыва. Возможно, в радиоактивных обломках еще кое-что найдут. Цель – установление причины взрыва. Кстати, это будет правда. Если уж группа Андерсона ей так доверяла…
– Заодно у нас есть возможность пронаблюдать ее реакцию.
– Я вижу, вы успокоились. Действуйте, вам представляется шанс исправить свою ошибку.
– Действуйте, действуйте. Только не думайте слишком много о Черной Be… ах, черт, – выругался Барнав, – я хотел сказать – о Веронике Неро. Но лично мне кажется, что дело кончится так же, как всегда, – ничем. Хотя я знаю, что вы сейчас скажете: лучше никаких сведений, чем неверные…