– Позвольте представиться: Равиоли, бывший подеста славного города Немиля, ныне работаю по поручению владетельных сеньоров Папарацци.
Я едва успела открыть рот, но задать вопрос не смогла – Камамбер меня опередил.
– Судебный чиновник?
– Скорее, следователь.
– И вы проникли в благородное общество, прикрывшись графским титулом?
– Отнюдь! Здесь я ни словом ни солгал. Его императорское величество Фабриций Мануфактор особым указом изволил сделать меня графом.
Камамбер хмыкнул весьма некуртуазно. Но меня сейчас волновало другое.
– Папарацци? Родственники маркизы?
– Можно сказать и так. До замужества с маркизом де Кадансом эта дама носила фамилию Папарацци. Только это была фамилия ее мужа. Покойного.
– Еще один покойный муж?
– Вы не совсем точно выразились, шевалье... Однако родственники усопшего выразили сомнение в естественности его смерти. Поспешный отъезд вдовы не позволил им допросить ее лично, и мне поручили провести расследование. К сожалению, мне не удалось провести маркизу, и она догадалась об истинной цели моего приезда в Моветон. Меня привезли сюда, и она немедля собралась подвергнуть меня изощренным пыткам. Ее слуги готовились вздернуть меня на дыбу, а маркиза приказала подать ей ананасный компот, чтоб, поедая его, любоваться моими мучениями. Но в этот миг доложили о прибытии отряда из Тур-де-Форса. Меня тут же приковали и заткнули рот, дабы я не выдал место своего пребывания. Я даже не надеялся, что меня найдут. Ведь ход, который ведет из замка к этим темницам, скрыт. Как вам удалось его обнаружить?
– Случайно. Тут не один потайной ход.
– По правде сказать, мы в самом замке еще и не были, – сообщил Камамбер.
– Тем восхитительней ваш приход! О, сколь счастлив я, что своим спасением обязан принчипессе, равной которой нет от Варикозо до Силикозо!.. – он снова вернулся к своей обычной манере.
– Погодите, – прервала я его излияния, – насколько я поняла, маркиза очень опасна. Она не побоялась напасть на вас в Тур-де-Форсе, в присутствии множества гостей и герцогской охраны. А теперь мы в ее владениях, кругом ее слуги, и, значит, наши друзья, открыто прибывшие сюда раньше, могут быть в беде.
– Наверное, так и есть. Если она знает так много о разных дурманящих веществах, она могла отравить их! – Гверн повернулся к выходу из камеры.
– Но если это подземелье скрыто, мы не знаем, как из него выбраться, – остановил его Камамбер.
– Знаем, – возразил Равиоли. – Я пришел в себя раньше, чем предполагала маркиза, но, пока меня тащили, притворялся, что я без сознания. Думаю, я сумею вас вывести.
Немильский следователь (ну, везет мне в жизни на следователей, даже отставных) оказался прав. К тому времени, когда наши факелы прогорели, мы перебрались в обитаемую часть замка.
Здесь наконец попался первый стражник. Я ничего не успела с ним сделать, он тоже ничего не успел. Равиоли, которому передали нести один из факелов, предусмотрительно его не выбросил, когда огонь потух, и образовавшейся дубинкой так резво вырубил стражника, что тот и рта не открыл. Равиоли быстро лишил его шпаги и кинжала, и мы продолжили путь. Было так же темно, но стало теплее, как это бывает в жилых помещениях. Впереди забрезжил свет, очень слабый – всего лишь пара светящихся пятен. Указав на них, Равиоли приложил палец к губам. А то без него мы бы не догадались, что надо молчать! Говорили тут другие, в том числе маркиза. Тон ее был спокоен, и слова перемежались игривым смехом.
Я подошла ближе к свету. Как и ожидалось, «пятна» были прорезями в ковре или гобелене, сделанными для тайного наблюдения. А за ковром находилась комната, где за столом, уставленным яствами и винами, восседали маркиза, дю Шор, Омон и несколько его людей, очевидно имевших дворянское звание – поэтому их и допустили к господскому столу. Маркиза была в домашнем платье, таком же, впрочем, декольтированном, как платья парадные. Она устроилась вплотную к Омону и только что голову ему на плечо не положила. Отблеск свечей играл на ее иссиня-черных волосах.
– Теперь, когда вы обыскали замок и убедились, что здесь нет никого и ничего предосудительного, – говорила она, – вы понимаете, сколь беспочвенны всякие подозрения. Я никогда не встречалась с графом Равиоли. Как вы могли даже помыслить такое?
– А зачем же вы, маркиза, столь поспешно покинули Тур-де-Форс? – спросил Омон.
– А это мой каприз, шалунишка вы эдакий! У настоящей дамы должны быть капризы. А я – настоящая дама, вся такая изменчивая, непостижимая, загадочная, а не la bandito в юбке, как некоторые... Что же до графа Равиоли, то за ужасными происшествиями в замке моих дорогих друзей Такова-Селяви, несомненно, стоял он. Герцогу и герцогине нужно тщательнее подходить к подбору гостей. Там были такие личности, что я бы их и на порог не пустила, даром что при титулах. А этот негодяй, обманув всеобщее доверие, выехал из Тур-де-Форса, смешавшись с моей свитой, затем отстал от нас в пути и свернул на другую дорогу. Сейчас он, вероятно, скачет в направлении Гран-Ботфорте. Вряд ли мы когда-нибудь снова о нем услышим.
– Ну, это уже слишком, – пробормотал Равиоли и кинжалом, реквизированным у стражника, распорол гобелен. На мой взгляд, это был слишком эффектный ход. Достаточно было просто откинуть гобелен. Но теперь глазам присутствующих предстало потайное помещение, и вся наша компания.
– Князь! Граф! Шевалье! – вскричал Омон. Про меня он, как водится, забыл.
Дю Шор, в отличие от начальника стражи, казалось, был не очень удивлен. Он еще помнил, что мы отправились на поиски подземного хода.
– В чем дело?! – с величайшим возмущением произнесла маркиза. – Этих людей я не приглашала.
– Мы нашли графа в подземелье замка, – провозгласил Камамбер, не слушая ее.
– В каком подземелье? – удивился Омон.
– Подозреваю, шевалье, что вы крайне неопытны по части проведения обысков, либо были чем-то одурманены. Итак, мы нашли графа в темнице, и он рассказал нам много интересного.
– А что я еще могу рассказать... – начал Равиоли, однако маркиза перебила его.
– Эти люди проникли в замок предательски и незаконно! Теперь вы видите, господа, как одинокая женщина вынуждена прибегать к крайним мерам, дабы охранить свою честь!
Но Равиоли, вырвавшегося на оперативный простор, нелегко было смутить.
– Видимо, только страх перед одиночеством толкнул вас к устранению прежних мужей.
– Мужей? – переспросил дю Шор.
– Да. Как я понял, маркиз де Каданс не имел в Моветоне ни близких родственников, ни друзей. Поэтому все согласились закрыть глаза на обстоятельства его гибели, хотя их никак нельзя было назвать обычными. У нас, в Гран-Ботфорте, так не принято. У нас еще не забыли, что значат обязательства перед родней, пусть ты эту родню в глаза не видел и терпеть не можешь.