Значит, все же вампиры. Эх, Бедный Генрих, вампир-инвалид, принятый в лоно братии края... твои, что ли, штучки? А таким ведь безобидным казался...
– Ну, не совсем чтоб вампиры, – осторожно сказала я, – но отдельные вурдалаки встречаются.
– А в империи вампиры водятся. Но они – существа известные и понятные. Помер, из гроба встал, крови насосался, осиновый кол в сердце получил, и нет его. А тут как бы становятся этим самым неумираючи, и никакие осиновые колья и серебряные мечи не страшны. Поначалу сдаешь свою кровь добровольно, чтоб над ней можно было всякие чародейства творить. Потом получаешь привилегии почетного вампира прижизненно. А на конечном этапе на тебя должно снизойти просветление от самого Края. Оттого он так и называется – Край Света. Только я, по правде сказать, ни в империи, ни здесь не встречал никого, кто пошел бы дальше первой ступени. Оттого и сдается мне, что это обычное мошенничество. И я забыл о них. Тут, в Мове-сюр-Орер, есть и более диковинные сообщества – вроде кающихся графа Куткомбьена.
– Это верно. Но из ваших слов следует, что вы лично знаете еретиков Края.
– Но, госпожа княгиня... если я назову их имена, это, возможно, нанесет удар моей репутации делового человека.
– А если вы их не назовете, это, возможно, нанесет удар вашей личной безопасности. У меня есть сведения, что еретики не так безобидны, как это вам представляется. Кроме того, они могут являть собой потенциальную опасность для монсеньора Сомелье.
Несколько помявшись, Фердикрюгер начал перечислять:
– Городской советник Комон Сова и его дочь Бишетт. Дормир, приказчик купца Карамеля Бурды. Цирюльник Паслен с улицы Дурной Травы... Вот так, приблизительно.
– Спасибо за содействие. Со своей стороны могу сказать вам, что личный представитель премьера заверил меня, что позаботится о вашей безопасности.
– Благодарю вас, госпожа княгиня. Так или иначе, мне придется позаботиться о возвращении своих кредитов. А это будет зависеть от того, как скоро решится судьба маркизы. Попробую навести справки у брата Удо. Он ведь тоже не так давно прибыл из империи, земляк, можно сказать. Но доселе я не осмеливался к нему обращаться.
Он, видимо, ждал от меня каких-то дополнительных рекомендаций, и напрасно. Все, что могло быть ему полезно, я уже сказала. Поэтому банкир откланялся, а я, наконец, потребовала к себе крошку Сорти, чтоб обсудить с ней полученные сведения. Особенно меня интересовал цирюльник – ведь в его обязанности входит пускать кровь, а магия крови, как я слышала, и впрямь существует.
Но служанка, выслушав имена, вызнанные у Фердикрюгера, лишь покачала головой.
– Нет, госпожа. Никто из этих людей не проявил владения истинным Даром. Я бы знала. Но насчет магии крови – наверное, вы правы. Вот моя стихия – воздух, я с ней и работаю. И все природные маги так – в пределах одной стихии. Но вот кровь... она с разными стихиями связана. Кроме того же воздуха. Кровь и воздух друг другу противопоказаны, можно сказать, враждебны. Но другие... Стихия воды – само собой, тут все понятно. Стихия огня – потому что огонь и кровь красные. А еще, говорят, есть стихия плоти, она же стихия жизни, она живыми тварями управляет...
– А землю куда девать в этом раскладе?
– Тут, наверное, связи слабее. Разве что косвенно, через стихии воды или плоти.
– И получается, что колдун, владеющей магией крови, мог натравить на герцога и кабана, и спрута. Как я и полагала, эти твари были выбраны из-за того, что они – звери смерти, и служителю Края проще было отдавать им приказ. А может, из чистой любви к символике. Но какой-либо сверхъестественной силой они от этого не преисполняются. Иначе мы бы не смогли их убить. А вампиризм там, похоже, ни при чем. Кровь нужна совсем для иных целей.
Я встала из-за стола. Сорти тоже вскочила и налила мне в бокал красного вина – на сей раз я не стала уточнять, как оно называется. Достаточно и того, то оно напоминало кровь.
Меня не оставляло ощущение, что все сказали достаточно, чтоб сделать нужные выводы. Такова-Селяви, Фердикрюгер, Гверн и даже я. Но что именно?
– Светлейшая госпожа не желает ли откушать? – осведомилась Сорти.
– А что у нас есть?
– Фазаньи бедра с шампиньонами в белом вине. А на десерт...
– Обойдемся без десерта. Одна, а лучше две ноги здесь – то, что надо.
Служанка сбегала на кухню и быстро вернулась, таща блюда с кушаньями.
– Садись, что ли, и ты поесть. Благо разговор у нас неформальный.
– Госпожа, вы что, думаете, я собираюсь вас отравить?
– А что, не собираешься?
– Как я могу? Вы одна мне защита и опора! – Сорта сделала обиженное лицо, но все же отложила себе часть порции и отлила глоток вина.
Некоторое время мы жевали в молчаливой задумчивости, затем Сорти меланхолически промолвила:
– Интересно бы знать, до чего они договорятся там, в Доме-у-Реки...
– В каком еще доме?
– В резиденции епископа. Она на самом берегу реки Орер расположена.
Еда вдруг потеряла для меня всякий вкус. Я поняла, что уловила ключевое слово.
Река.
Резиденция епископа на берегу реки... Герцог упоминал, что епископ предпочитает речной вид транспорта всякому иному и что после того, как были проложены каналы, из резиденции епископа можно, попасть в Тур-де-Форс на барке. Прицепив клетку или сеть к барке, ее можно было переправить в замок по реке, потом по каналам.
Но в день праздника монсеньор Кавардак одолжил свою барку брату Удо. Викарий замещал епископа все время его болезни. И Гверн сказал, что брат Удо обязан разбираться в колдовстве по роду своей деятельности.
Брат Удо. Бледный молодой человек. Такой бледный, будто страдает малокровием. Земляк банкира Фердикрюгера. Выходец из империи. Оттуда же, откуда пришла ересь Края Света. Прибыл он в Моветон недавно. И относительно недавно администрация епископа подключилась к охоте на ведьм. До того епископ ничем подобным не интересовался. При этом еретики Края преследованиям не подвергались и, как выясняется, действовали везде, кроме владений Такова-Селяви, где сильно имперское влияние, почти открыто. Как будто у них был сильный покровитель.
– Госпожа, почему вы не едите? – с тревогой спросила крошка Сорти.
Я вскочила и отпихнула кресло.
– А он пошел туда! Ведь он не знает! Или... – я замерла. Гверн видел и слышал то же, что и я. И с чего отвергать мысль, что он мог прийти к тем же выводам. Из того, что он на мне женился, вовсе не обязательно следует, что он дурак. Но понятия о рыцарстве у него действительно дурацкие. Чтобы не подвергать меня лишней опасности, он мог не сообщить мне о своем открытии.
– Вы о князе? Чего он не знает?