Откуда же появится неведомый враг, если не из крепости? С гор? С неба? Из-под земли?
Я посмотрела на землю, точнее, на слой пыли, в которой четко отпечатались следы всех, кто сегодня здесь прошел. Человеческих ступней в постолах и сапогах, конских, коровьих и козьих копыт, куриных лап...
А вот с куриными следами было что-то не так. Точнее, с петушиными, судя по наличию шпор. Только ни петух, ни курица не могли оставить следы таких размеров. Это какие же окорочка у подобных птичек?
Шутки в сторону. Где-то что-то я об этом читала. Умные люди советовали тем, кто хочет увидеть следы демонов, посыпать полы в своем доме золой – поутру узрят следы, и будут оные следы подобны птичьим... А здесь мы не в доме, и даже зола не понадобилась.
Оторвавши взгляд от чудовищных следов, я увидела, что улицу, выходящую на площадь, преградили три силуэта. Ночь не скажу чтоб была сильно лунная, не из тех, в кои является на стогнах Мове-сюр-Орер святая Инстанция, но разглядеть их было можно. Одна фигура, без сомнений, и оставила здесь птичьи следы. Но это была не птица. Назвать ее человеком тоже было затруднительно. Более всего она напоминала плод трудов вконец спятившего таксидермиста. Это был кролик ростом выше обычного мужчины, белый с розовыми ушами, но при этом передние лапы ему заменяли перепончатые, словно у нетопыря, крылья, а на задних были птичьи когти и шпоры. Баньши? Но у баньши голова кроличья, а тело человеческое, а это – не разбери что. И вообще, откуда в здешних краях баньши?
Второе существо напоминало то ли ящерицу-переростка, то ли очень мелкого дракона. Однако у всех известных мне драконов были лапы с когтями. У этого тоже были – но лишь передние. А на задних имелись копыта. И потом, ни один уважающий себя дракон на задних лапах не ходит! Еще у него были рога, короткие, как у молодого быка.
Третий имел фигуру вполне человекоподобную, но правильностью черт напоминал сородичей Финалгона. Только цвет лица у него был как у хорошо полежавшего в земле покойника. А Высокие эльфы, насколько мне известно, этим не отличаются. Да и эльфья мелочь, если на то пошло. Ходили слухи о существовании каких-то Темных эльфов, но Финалгон всегда утверждал, что таковые существуют только в сочинениях невежественных человеков.
Похоже, прибывшие меня только что заметили.
– Жертва! – радостно возопил кроликоптиц. Глаза его сверкнули красным.
– Очень приятно, – пробормотала я. – А меня здесь называют Райна.
Он не слушал меня и продолжал вопить, хлопая крыльями:
– Они выставили жертву! Sacrifice humaine!
И это было кстати, ибо у меня было время прицелиться.
Ходя дозором, я снова завесила арбалет безрукавкой, а сейчас пришла пора ему снова явиться на свет. Точнее, на тьму.
Я стараюсь не начинать драку без подготовительной пристрелки. Есть у меня такая привычка. И, подозревая, что нынче ночью придется сражаться не с людьми, я постаралась по возможности подготовится. В частности, соорудила для некоторых стрел серебряные наконечники. Из тех монет, что имелись у меня в кошельке, – на удачу, при Сомелье семиамуры чеканили из полновесного серебра. А некоторые еще говорят, что я жадная!
Три вопля раздались вслед трем выстрелам. Но нужный эффект серебро оказало только на птицекролика. Хрипя, он упал – при свете месяца блеснули шпоры, похоже, оправленные в металл. Он бился в пыли, но крылья его не были приспособлены для того, чтоб вырвать стрелу.
Остальным удалось это сделать. Стало быть, я столкнулась с тем видом нечисти, на которую серебро не производит впечатления. Та же проблема, что в Поволчье. Там водятся персонажи, нечувствительные ни к серебру, ни к холодному железу.
– Сдавайся! – прошипел быкоящер, перекрывая предсмертные проклятья кролика-оборотня. – Сдавайся – и заслужишь милость нашего господина!
– От мертвого эльфа уши! – отвечала я.
Это невинное замечание почему-то вызвало особую ярость третьего из нападавших. Он завыл таким страшным голосом, что у меня захолонуло сердце. Но это не помешало мне выхватить меч, ибо дальнейшие намерения моих оппонентов не вызывали сомнений. Причем меч держал в руках только эльф-зомби, или кем он еще там был. Рогатый ящер просто протянул лапы. И тут меня ожидал неприятный сюрприз. Когти на его лапах выскочили из пазов, словно у кота, но были они, клянусь, куда как подлиннее кошачьих. Вместо одного клинка на меня нацелился десяток.
Последующая схватка показала, что не все так страшно, как могло показаться. То есть это было именно страшно и должно было производить соответственное впечатление. Не зря же здесь все так боялись. Но у меня душа грубая и зачерствелая, и при всем при том я в первую очередь высматривала, есть ли у противников слабости и в чем они заключаются.
И они таки были.
Десять клинков – это много. Даже слишком много. Если сразу человека не проткнешь, потом маневрировать довольно трудно. Это выяснилось сразу после того, как мне удалось пробиться с улицы на площадь и пространства для маневра стало более чем достаточно. Второй же деятель (уж не знаю, в каком состоянии были его уши), сколь ни устрашал своим видом, двигался несколько медленнее, чем живой противник. Проблема была в другом – мне удалось нанести ему несколько ран, от которых живой противник если не перестал бы быть живым, то вырубился бы обязательно. Этот же продолжал свой медленный танец... то бишь бой.
А у его рогатого товарища лезвие скользило по чешуйчатой шкуре. Совсем неуязвимым он не был, арбалетная стрела ранила его и причинила боль, но этого недостаточно. А вот проверить на крепость его коготки не мешало бы...
Сделав обманный финт, я чуть отступила, чтоб рогато-копытный простер когти веером, и рубанула по ним со всей силы. Такого радикального маникюра мне еще не приходилось видеть! Да и кому другому – вряд ли. Природа или ее временный заместитель создали когти ящеробыка для протыкания беззащитных жертв, а вовсе не для того, чтоб по ним рубили мечом. Я не то чтоб срезала когти под корень, но укоротила их до вполне приемлемой длины.
Рогатый чешуйчатый зашипел сызнова, и в звуке этом было больше ярости, чем боли. Из чего я заключила, что радоваться рановато и, кроме когтей, есть у него кое-что в запасе. И постаралась отскочить подальше.
Вовремя заключила. Даже если в процессе создания этого существа использовался крайне мелкий дракон, одна драконья особенность за ним все же сохранилась. Он выдыхал пламя. Не так далеко и обильно, как нормальные драконы, вероятно, ему мешали органы речи (нормальные драконы, если кто не в курсе, словами не говорят, а общаются мысленно). Но достаточно для того, чтоб сжечь стоящего рядом человека. Будь я на прежнем месте, пламя бы охватило меня целиком, а так оно только лизнуло пресловутую овчинную безрукавку, столь верно послужившую мне за минувшие сутки. Я успела выскочить из нее, при этом заметив, что зомби-эльф шарахнулся от огнедышащего товарища. Очевидно, тварюга по каким-то причинам боялась огня.