– Правильно! – поддержала Сигварда Кружевница. – Взорвем, что надо, к чертовой матери – и по домам.
– Если взорвем, – уточнил Ингоз.
– Неважно. Не взорвем – так замеры сделаем. Вон господин Перегрин все прежде писал что-то – так пусть и это себе запишет.
Согревшись, можно было смириться с непогодой. Огонь, еще вчера являвший омерзительную угрозу и сопровождавший сатанинские игрища, сегодня воплощал некое подобие уюта. И даже подозрительные зелья Кружевницы, выпустившие пламя на свободу, не мешали этому.
– Вот что, – неожиданно предложила Сайль. – Пандольфа нет, давайте я тоже посторожу.
– Никак совесть проснулась? – патетично вопросил Ингоз.
– Нет, просто ноги болят.
– Хорошо, – согласился Сигвард. – Твой черед – первый, затем Ингоз, я и Перегрин.
– Ладно. Хотя, по правде, не понимаю я, зачем нужны эти игры со стражей. Мы не на войне.
– Мы – хуже чем на войне. Там обычно ясно, чего ждать. И раздолбаи в солдатах долго не живут.
Сигвард вообще-то метил в Ингоза, но Сайль приняла «раздолбаев» на свой счет.
– Да я же не отказываюсь!
– Герой! – хохотнул Ингоз. – Заставить Кружевницу сторожить – это уметь надо. Только что она будет делать, если на нас нападут? Пока она будет рыться в своем тюке, нас прирежут.
– Я просто подпалю тебе пятки, чтоб ты всех распугал своими воплями.
Ингоз счел шутку вполне добродушной.
– По нынешней сырости я бы, может, и не возражал. Не у всех такая рыбья кровь, как у тебя. Порядочным людям тепло надобно. Лучше бы от солнца, а нет его – и от костра.
– Верно, Святой Трибунал заботится, чтоб люди согрелись. Особенно те, кто на кострах.
После этого замечания Кружевницы Сигвард искоса посмотрел на нее – и перехватил взгляд Перегрина.
А Ингоза это не покоробило. Он принялся укладываться поближе к огню, приговаривая:
– А ты сиди, сиди, смотри по сторонам. Если только не отчебучишь чего, чтоб не заснуть. Вон как вчера мы решили, что ты непременно в записки мэтра бы заглянула, если бы не пожар.
– А я и заглянула. Однако хитер твой мэтр. Ни черта не разберешь в его записях. Язык неизвестный. А может, шифр. Короче, не поняла я.
Они разговаривали тихо, но Перегрин услышал. И отозвался:
– И очень жаль, что ты ничего не поняла.
Сигвард отметил, что Перегрин впервые обратился к Кружевнице на «ты».
Дрыхла ли Сайль на посту или пыталась расшифровать записи Перегрина – значения не имело. Ночь прошла спокойно. Туманный промозглый рассвет сменился солнечным утром, таким ярким, словно посреди осени вновь наступила весна. Костер за ночь прогорел. Наспех перекусили остатками вывезенных из Орешины припасов и отправились в путь. Ингоз, правда, немного позанудствовал на тему «чем будем кормить лошадей» и поругал Кружевницу, что она перед пожаром не озаботилась утащить из конюшни по мешку овса и ячменя. Кружевница была не в настроении переругиваться. По всей вероятности, боль в мышцах поутихла, и она беспрекословно взобралась на мула.
– Чем скорей мы туда приедем, тем скорей оттуда свалим, – объяснила она свои действия.
– Разумно, – согласился Перегрин.
Теперь установился следующий порядок. Вел, как обычно, Ингоз, за ним Перегрин, далее Сайль, и Сигвард был замыкающим.
– Нужно найти переправу, – сказал он Ингозу.
– Найдем. Это тебе не великая река Эрд, которая, если верить Пандольфу, с море шириной.
– Там паромы есть на переправах, – сказала Кружевница.
– А ты что, была там? – удивился Ингоз. Он совсем забыл, что Сайль не всю жизнь просидела в лесу.
– Была когда-то в детстве. Ехали мы из Эрденона в Тримейн… А может, из Тримейна в Эрденон… не помню… Помню только, как через реку на пароме плыли. – Она махнула рукой, словно отгоняя воспоминания, и при этом движении чуть не свалилась с седла.
– Поострожнее, – предупредил ее Сигвард, а затем обратился к Перегрину: – А через какую реку перекинут ваш мост?
– Там вообще нет реки. Мост над ущельем.
– И зачем понадобилось его строить – вдали от дорог и поселений?
– Когда-то эти горы, насколько я понял, считались если не источником, то вместилищем сил, чуждых людям и зачастую враждебных им. Возможно, поэтому чужеземные представления о кобольдах – злых духах, таящихся под горами, – нашли здесь благодатную почву. Но нынешние жители предгорий пытаются – пусть на неправильный, уродливый лад – изгнать зло. Те же, кто обитал здесь прежде, пытались найти места средоточия этих сил… проложить к ним дорогу.
– Вы не ответили на мой вопрос, Перегрин.
– Это и был ответ.
Подобные рассуждения могли восхитить Ингоза, ценившего красноречие, как большинство южан, но на Сигварда они наводили скуку. Похоже, Перегрин решил поморочить ему голову – низачем, без всякой практической пользы, просто чтобы не потерять сноровки.
– В любом случае ни постов, ни паромов мы здесь не найдем, – сказал он.
– А нам и не надо, – заявил Ингоз. – Там, выше… как это называется, когда река как бы ступеньками течет – то ровно, то водопад?
– Каскад, – ответил Перегрин.
– Вот именно. Так там между водопадами, там, где ровно, – мелко совсем. То есть просто по колено. Там и перейдем.
– Ага, а течение нас на водопад и снесет, – предположила Кружевница.
– Да что ж ты трусливая какая! Если боишься вброд идти, за руку тебя переведут.
– Ты переведешь! Ты еще и подножку поставишь!
– Тихо! – одернул их Сигвард. – Думал я – Пандольф уйдет, меньше ругани будет. Так нет. Короче, идем к каскадам и переправляемся.
– Согласен, – сказал Перегрин и почему-то добавил: – Говорят, нечистая сила не может переправиться через текучую воду.
Кружевница, оказавшаяся в меньшинстве, промолчала. Впрочем, ей нечего было предложить в качестве альтернативы.
Когда они стали подниматься вдоль реки, Кружевница спешилась. Двигались все равно шагом, и ей идти пешком было удобнее, чем трястись на спине мула.
Так постепенно они добрались до пресловутых каскадов. Тем, кому много пришлось странствовать, могли бы взглянуть на здешние водопады с пренебрежением. Ибо с потрясающими воображение могучими водяными стенами, что рассыпают облака брызг, застилающие солнце, эти не в силах были сравниться. Таких сокрушительных, грохочущих на Эрдском Валу вообще не было. Водные струи, катящиеся в серых гранитных складках, не производили сильного впечатления. Но человек, знающий горные реки, не стал бы относиться к безымянному потоку с пренебрежением.
Деревья здесь отступили от воды, и без привычного уже покрова ветвей было на удивление светло. Солнце словно стремилось взять реванш за вчерашний сырой и дождливый день. Но это было осеннее солнце. Вода, пронизанная им до такой степени, что галечник на отмелях сверкал, как россыпи самоцветов, казалась особенно холодной.