Ивелин не особенно увлекался женщинами. Для этого, считал Отто-Карл, он слишком хорошо их знал. И гордился тем, что вступал с ними в отношения только тогда, когда это приносило ему практическую выгоду. В Эрденоне это бывало довольно редко. Приезжая в Тримейн, он, напротив, заводил как можно больше связей с женщинами самого разного толка – горожанками, которым льстило внимание дворянина, шлюхами – тем было все равно кто, лишь бы платил, скучающими дамами, посещавшими его мать, – и старался, чтоб об этом стало известно. На случай, если у кого-то в ушах еще застряли слухи о Дидиме-старшем. И верно, никто не упрекнул бы его в противоестественном пороке… но стоило ли оно таких трудов?
Однако сейчас можно было потрудиться и ради собственного удовольствия. Тем более что принцип практической пользы все равно не будет нарушен.
Как бы читая его мысли, она положила ногу на ногу. Щегольские сапожки, бывшие на ней по приезде, Аглавра сменила на легкие башмачки. Уж эти она никак не могла переделать из монашеской обуви. Должно быть, привезла их в багаже. Интересно, что она еще там привезла?
– Значит, защитник? И я, по-вашему, гожусь на эту роль?
– Я не встречала никого, кто годился бы на нее больше.
Он и сам был сейчас в этом уверен.
– Но я многого потребую… за свою защиту.
Она провела языком по губам.
– Как вы могли заметить, меня не так-то легко напугать.
И в этом он был уверен тоже. Но, прах побери! Овладеть женщиной, одетой в монашескую рясу, на постели, принадлежавшей настоятелю монастыря… в этом есть нечто настолько извращенное, что Дидим-старший просто жалок со своими пошлыми развлечениями. И сознание этого возбуждало, пожалуй, больше всего.
Мейнер являл во многом противоположность Айдену. Прежде всего, как и предупреждали, он не был беглым каторжником. А был он прежде солдатом, потом сержантом. Родом он был откуда-то из Тримейнского округа, с юных лет служил императору, а покинув армию после ранения, поступил охранником на одну из шахт в Открытых Землях. Здесь таких привечали. Но вскоре крупно не поладил со своим работодателем (он не уточнял, кто это был, но не составило труда узнать, что Палази Траудет) и подался в леса – не без помощи Ингоза с Пандольфом.
Человек невысокий, жилистый, флегматичный, он бывал, как предупреждал Ингоз, временами неожиданно и страшно вспыльчив. Возможно, виною тому была пресловутая рана в голову (из-за нее он предпочитал в любую погоду носить теплую шапку, а под шапку еще наматывал платок). В Сигварде он сразу признал офицера и, опять-таки в отличие от Айдена, не стал из-за этого доказывать, кто в стае вожак. Привычка к воинской субординации впиталась слишком глубоко, и Мейнер был готов признать власть старшего по званию. В его ватаге соблюдалась относительная дисциплина, и выглядели они боеспособней, хотя людей у него было меньше, чем у Айдена.
Задача изгнать из монастыря невесть откуда взявшихся захватчиков казалась ему привлекательной. Во-первых, это были конкуренты, а конкурентов Мейнер не терпел – это его с Айденом роднило. Во-вторых, он, как многие подобные ему, мог сколь угодно грешить, годами не бывать в церкви, но притом считал себя добрым католиком. То, что какие-то чужаки захватили монастырь, на который за все годы его существования не покусился никто из разбойников Открытых Земель, оскорбляло его лучшие чувства. Уничтожить богохульников было бы несомненно благим делом, а если при этом удастся взять какую ни на есть добычу, так кто сказал, что одно мешает другому?
Сигвард, в общем, был с ним согласен, но предпочел, прежде чем вести людей к монастырю, выслушать парня, которого Мейнер посылал проследить, что там делается.
Кличка его была Кремешок, и прозвали его так отнюдь не за твердокаменный нрав. Работал он раньше также у Палази Траудета, но не в шахте, а в мастерских, и там кто-то всучил ему невзрачного вида камешек с дыркой за талисман от пули и ножа. Верил ли он в это или нет, а таскал кремешок этот, продев шнурок сквозь дырку, на шее, не снимая. Сам же был довольно мелкий, но коренастый, годами не старше двадцати пяти, с темно-русыми лохмами и приплюснутым носом.
Он повествовал:
– Я поспрашивал сперва в поселках, что у дорог, – может, кто что видел. И видели их. У страха, конечно, глаза велики, да они и считать-то толком не умеют. Но до ста там сейчас точно не наберется. Вполовину или около того. А вот что я, братцы, видел сам – пару дней назад выехала из ворот целая орава, человек тридцать верхами, и двинулась в сторону гор. Крепкие такие…
– Кто – парни или лошади? – полюбопытствовал Мейнер.
– И те и другие. Мушкеты у них…
– А ты, малый, ничего не путаешь? – спросил Ингоз.
– Что я, мушкет от дубины не отличу?
– Нет, я про то, куда они поперлись. Что им делать в горах, да еще верховым?
– Или я вру, по-твоему?
– Он не врет, – сказал Сигвард. – Только не в горы, а к рудникам они поехали. К каким – не знаю.
– Думаешь, кто-то из промышленников новую охрану нанял?
– Наоборот.
– Что-то не пойму я тебя, капитан.
– А что такое «ловить рыбку в мутной воде», ты понимаешь?
Ингоз наморщил лоб. Для него был мучителен не мыслительный процесс – его угнетало чувство, что кто-то разобрался в ситуации быстрее его.
– То есть эти ребята хотят разворошить гадюшник? Поднять каторжников?
– Верно. Они, может, и сами бы поднялись, но кто-то решил поторопить события. И сдается мне, что уши здесь торчат из Тримейна.
– Угу, – согласился Ингоз. – Будь они из Карнионы, Перегрин бы через людей Роуэна что-нибудь проведал, а с Севера сейчас не доберешься. И что теперь делать?
– То, что собирались. Вычистить захватчиков из монастыря. Заодно узнать, кто их прислал. – Сигвард снова обратился к Кремешку: – Стражу они выставляют?
– Снаружи – нет.
– А стены там – палисад обычный…
– Что ж, рванем их с четырех сторон? – предложил Ингоз.
– Глупостей не повторяй. Кружевнице такое простительно, а тебе нет. Не верю я, чтоб они часовых не выставляли, хотя бы на ночь. На стенах или во дворе.
– И что?
– Мейнер, нужно с полдюжины парней половчее. Забраться по веревкам на стены, снять часовых, открыть ворота. Найдутся такие?
– Найдутся. А лучше сам выбери, тебе виднее.
– Больно просто у тебя все получается, – сказал Ингоз, в голосе его слышалось некоторое разочарование. Он ждал чего-то более эффектного.
– Дай бог, если все просто пройдет, – ответил Сигвард. Он вовсе не был в этом уверен.
Согласно всему услышанному, люди, захватившие монастырь, были хорошо вооружены и хорошо обучены. И тот, кто их возглавлял, был достаточно хитер, чтоб захватить монастырь без единого выстрела. И даже теперь, когда они разделились, силы их все равно превосходят те, что в распоряжении Мейнера. Разбойники же, сколь бы отважны они ни были, могут противостоять воинскому отряду только в одном случае – при полной внезапности нападения. Сигвард неоднократно имел возможность в этом убедиться, только находился он тогда на другой стороне. Со временем, конечно, и эту банду можно было натаскать настолько, чтоб они могли сравниться с настоящими солдатами, да только времени не было. И даже если удастся без лишнего шума избавиться от охраны, то дальше без сопротивления наверняка не обойдется. И тут подарок Кружевницы придется как нельзя кстати. Там, правда, сверх того, что может понадобиться. Но и стычка эта не последняя, что предстоит в ближайшие дни.