Когда Отто-Карла привели в контору Роуэна – ибо промышленник не собирался допускать пленника в жилые комнаты, – держался тот без страха. Чем это объяснялось – уверенностью в том, что он сумеет вывернуться в любой ситуации, или сознанием, что у него есть сильный заступник, – Перегрин пока не мог сказать.
Пока он вновь отчеканивал, что представляет в Открытых Землях его светлость канцлера и всякое посягательство на его особу будет рассмотрено в Тримейне как вмешательство в государственные дела, Перегрин молчал и размышлял. Во время своих предсказаний он заставлял людей смотреть в хрустальный шар, где они видели свое прошлое и будущее. Видения не были ложны, но шар вовсе не был необходим. Просто в Эрде-и-Карнионе считали его непременным атрибутом мага. Путешествуя по разным странам, Перегрин убедился – для тех же целей можно использовать другие средства – ритмичную музыку либо просто перестук барабана или бубна, завораживающие движения, блестящие предметы. При недавнем допросе он воспользовался методом зохальских «дервишей сна», о которых впервые узнал из найденной им в Открытых Землях рукописи. Согласно данным там рекомендациям, следовало вращать или раскачивать перед глазами клиента отполированные камни. В сущности, те же хрустальные шары, только маленькие. Правда, тут теряется иллюзия, будто человек видит разворачивающиеся события реально, а не в глубине сознания. Что ж, ради достижения этого эффекта нужно заставить его посмотреть на огонь… а вот огня-то и нет. В конторе не топят.
– Друг мой, – вежливо обратился он к Роуэну, – не распорядитесь ли вы зажечь свечи?
Было еще довольно светло, но Роуэн привык, что Перегрин ничего не делает спроста.
– Это необходимо? – уточнил он.
– Это было бы полезно.
Роуэн кликнул слуг и велел принести огня. Для этого подошел бы любой из дворни, но явился Серк, поскольку имел в запасе сообщение.
– Хозяин, тут приехали… – Он замялся, не зная, как приезжих определить.
– Очевидно, это капитан Маркхейм, – подсказал Перегрин.
– Тот самый, что отбил монастырь? Очень хорошо. Зовите его сюда.
– Прямо сейчас?
– А что? – Роуэн обратился к Перегрину: – Полагаю, он нашему разговору не помешает, скорее наоборот.
Отто-Карл в углу переступил с ноги на ногу.
– Я еще раз говорю, что вы удерживаете меня незаконно. И крупно за это поплатитесь. Я ни в чем не виновен, а все насильственные действия по отношению к монахам были совершены Клаттербаком.
– Нож в брата Форгала тоже Клаттербак воткнул? – осведомился Перегрин. – Он, знаете ли, выжил и способен дать показания.
Но Ивелин и глазом не повел. Показания привратника были явно не тем, что способно его напугать. Роуэн взял это на заметку.
Вошел Сигвард. Перед отъездом из монастыря он выспался, умылся, побрился и был готов к встрече хоть с Роуэном, хоть с чертом, хоть с самим адмиралом Убальдином.
– Капитан Маркхейм? Слышал о вас немало похвального. Надеюсь, сегодня за бокалом вина мы поговорим о наших совместных действиях.
– Я и прибыл, чтоб это обсудить.
Вслед за Сигвардом появился слуга с маленькой жаровней. Он вытащил щипцами уголек и принялся зажигать свечи.
– Прежде всего я хотел спросить вас: что вы сделали с пленными? – поинтересовался Роуэн, когда слуга вышел.
– Они живы. В большинстве – здоровы.
Отто-Карл не дал ему продолжить:
– Господин Роуэн! Я должен вас предупредить: этот человек вне закона! Отдайте его Святому Трибуналу, и вам простится все, что вы сделали!
– Вне закона? – переспросил Роуэн. Человека, сведущего в том, кто попадает на Дорогу Висельников, такое разоблачение могло лишь позабавить, но Ивелин об этом не знал.
– Его зовут Сигвард Нитбек, лживо присвоивший себе благородное имя Веллвудов! Трусливо бежавший от суда Святого Трибунала!
– Ах вот как. Веллвуды и Ивелины, – очень тихо проговорил Перегрин.
Но Сигвард его услышал. Правда, обратился он не к Перегрину:
– Что, кузина Карлотта? Не оставил привычки чуть что плакаться и бежать с доносом?
– Как ты смеешь! Я дворянин!
– Слизняк ты. И всегда был слизняком.
Отто-Карл бросил взгляд на Роуэна, точно ожидая поддержки, но промышленник промолчал.
В ярости Ивелин продолжил:
– Вы хоть понимаете, с кем вы связались? Эта тварь… он же вообще не человек, а порождение сатанинское!
– Как это – не человек? – спросил Перегрин.
– Патер де Сальса так сказал!… – сообразив, что сболтнул лишнего, Отто-Карл осекся.
Перегрин повернулся к Роуэну:
– Друг мой, я отказываюсь от своего первоначального замысла. Если вас не затруднит, прикажите вернуть пленного обратно.
Роуэн был не слишком доволен.
– Тогда зачем вообще надо было притаскивать его сюда?
– О, это принесло несомненную пользу.
Вызванный Серк вместе со слугами взяли Отто-Карла под руки.
– Но я же выдал вам Нитбека! – возмущенно воскликнул тот.
– Конечно, конечно… – рассеянно отозвался Перегрин.
– Кто такой патер де Сальса? – хмуро осведомился Джиллиард Роуэн, когда дверь за пленным захлопнулась.
– Генеральный судья Святого Трибунала.
– Вот как…
– Как видите, нет необходимости погружать его в сон. Он уже выдал то, что утаил при прежнем допросе.
– Но не все, – сказал Сигвард. И уточнил: – Я ведь не один приехал, а с отцом Джеремией. Но он не захотел входить в контору – дескать, не желает мешаться в дела мирские, а ждет на крыльце. А перед этим ваших слуг благословлял, беседы с ними водил…
– Ох уж эти святые отцы с их капризами! – в сердцах заявил Роуэн. – Все равно пришла пора обедать. Надеюсь, сесть за стол с нами настоятель не побрезгует. Идемте, господа.
Сигвард отметил, что услышанное не произвело на промышленника сильного впечатления. Просвещенный карнионец отличался тем, что не восставал против Святого Трибунала, но относился к некоторым выдвигаемым им положениям со скепсисом и даже брезгливостью.
А вот Перегрин, когда они переходили из конторы на жилую половину, промолвил:
– Вам не следовало скрывать, что вы знаете Ивелина, капитан.
– Это не то родство, которым хвастаются. Кроме того, мы виделись лишь однажды, лет пятнадцать назад.
– Странно, что он вас узнал.
Сигвард не ответил. Может, Отто видел его в Тримейне при начале следствия. А может, знал фамилию Маркхейм от старших Ивелинов. Не стоило называться фамилией матери. Но в данном случае его больше волновало другое.
Отец Джеремия, появившийся в столовой, выглядел несколько подавленным. Обстановка в доме была не настолько пышной, чтоб его поразить, его угнетало обилие событий, свалившихся на его голову.