Он принимал Пандольфа и Айдена у себя в конторе. В отличие от Роуэна, который четко разграничивал «домашнюю» и «деловую» жизнь, Траудет и конторе желал блеснуть определенной роскошью обстановки, а может, хотел продемонстрировать потенциальным деловым партнерам все возможности своего промысла. Мебель в конторе была инкрустирована пластинами порфира и розового шпата. Здесь можно было видеть вазы из алебастра и блюда из агата и серпентина. Но настоящей гордостью Палази Траудета были большие напольные часы в виде пирамиды, поставленной на скалу. Ее поддерживали три фигуры грифонов, вырезанные из горного хрусталя и отделанные позолоченным серебром. Ценность тут состояла не в материале, а в самих часах. Хотя они не были такой уж безумной редкостью, даже в Карнионе многие состоятельные люди предпочитали солнечные часы механическим, а вне дома полагались на башенные куранты или церковные колокола. Траудет заказывал часы в Тримейне, у славного мастера Альдо Раусса, известного тем, что он поставляет к императорскому двору механические самодвижущиеся игрушки. Принимая тех посетителей, Траудет, надо думать, и одевался франтовато, и на угощение не скупился.
Теперь же Траудет был в домашнем полукафтане из козьего пуха, на его фигуре весьма напоминавшем бабью кофту. А угощения и вовсе не было подано, ибо не для того он Пандольфа с Айденом позвал.
– Похоже, вы здорово подставили меня, – сказал он. – Нашли, понимаешь, место, где можно с удобством перезимовать…
– Ты о чем? – Обычно Пандольф соблюдал должную дистанцию в разговорах с людьми, занимавшими высокое положение, и не фамильярничал зря, но с Траудетом они как начали с момента встречи обращаться друг к другу на «ты», так и продолжали.
– Вот не прикидывайся, Пандольф. День идет за днем, неделей прирастает, а где те бунтовщики, которыми вы нас стращали?
– Радоваться надо, что их нет.
– Я бы радовался, если бы нас тут не обжирали.
Обиженный Айден приготовился было разразиться защитительной речью, но Траудет не дал ему и слова сказать:
– Может, они давно из Открытых Земель свалили, разбойники эти, и где-нибудь на Белой дороге или на Южном тракте промышляют, а мы тут сидим, как улитка в домике, высунуться боимся. А бояться-то нечего!
– Ты сам в это не веришь, Палази Траудет, – с неожиданным для себя хладнокровием возразил Пандольф. Он видел, что промышленник как-то излишне храбрится.
Тот не стал отпираться:
– Ну, не верю. А знаешь, чего я на самом деле боюсь? Что когда бунтовщики и вправду придут, каторжники мои им ворота откроют. Вольные и мастера драться будут, а эти – нет.
Пандольф был вынужден согласиться, что это вполне вероятно.
– Что ж ты не уехал отсюда, когда понял, к чему дело идет? – хмуро осведомился он. – В Монзуриан хотя бы.
– Сам себя каждый день спрашиваю… Монзуриан и без меня отобьется, а рудник вряд ли. А ежели рудник разорят, и Монзуриану не жить. Опять же беженцы эти на мою голову свалились, я вроде как защищать их должен…
– А может, выгнать их, и дело с концом? – предложил Айден. – Рты-то лишние, а в драке от них никакой пользы не будет.
Айден, никогда не бывавший на войне, предложил выход, к которому нередко прибегали в осажденных крепостях. Всех неспособных держать оружие – за стены.
Но Пандольфу, который в отличие от Айдена настоящую войну повидал, это совсем не понравилось.
– Лучше уж каторжников выгнать, – сказал он. – Не будем опасаться, что они в спину ударят.
– Ну ты даешь, Пан! А еще с Дороги! Это что ж получится – мы сами своих врагов усиливаем? Ведь, ежели их выгнать, они к тем душегубам беспременно прибьются!
– Ну не перебить же их прямо в бараках, в самом деле?
– Отчего ж нет?
Лицо Траудета при этом диалоге выражало глубокую задумчивость. Но принять решение ему помешал посторонний шум.
Явилась Сайль. Причем не одна.
Выступление Кружевницы в день прихода на рудник принесло ей неожиданную популярность. В первую очередь у тех, чьего общества она прежде всячески старалась избегать, – у женщин. Она не могла показаться на людях, чтоб ее не окружили беженки и жены мастеров с жалобами и просьбами. Насколько знал ее Пандольф, это не могло не раздражать Кружевницу. Но та ни разу не устроила скандала, терпеливо выслушивала все сетования, а когда ее просили что-либо посоветовать – отвечала уклончиво, но не грубо. Хотя ей-то было нужно совсем другое. В первую очередь – спуститься в штольни.
Поначалу горняки не хотели об этом и слышать. Как уже было упомянуто, женщина в шахте предполагалась еще большим злом, чем женщина на корабле. В кобольдов тут не верили, а в то, что женщина может разбудить любую нечисть, живущую под горой, – вполне. Но Кружевница с грехом пополам объяснила им, что не собирается спускаться в действующие штольни – только в выработанные. Это во-первых. А во-вторых – как раз для злого дела, так что она тут годится как нельзя лучше.
Так у Кружевницы, кроме беженок, появилась еще одна группа сторонников – горные мастера. О том, что предыдущая встреча горняков и Кружевницы прошла не очень успешно (в особенности для горняков), она не рассказывала. То ли хватало осторожности, то ли успела благополучно позабыть.
Сейчас она и мастера пришли, чтоб поговорить, каким образом Кружевница решила заминировать штольни, если враги прорвутся на территорию рудника. Собственно, рассказывали от этом мастера, перебивая друг друга, а Кружевница поначалу помалкивала, пялясь на часы в углу конторы. Траудет отметил, что она и в первый свой визит обратила на часы внимание, но счел это за восхищение редкой и роскошной вещью. Наконец Сайль оторвалась от часов и перевела взгляд на их владельца.
– Это-то уже, считай, сделано, – сказала она, – а есть еще вот какая задумка. Пушек у тебя нет, я тут с людьми потолковала и сообразила, как это можно исправить.
– Ты спятила! – возопил Траудет, выслушав ее предложение.
Пандольф от замечаний воздержался, поскольку и без того считал Кружевницу сумасшедшей, и это нисколько не мешало ему пользоваться плодами ее безумных идей.
Кружевница, также привыкшая к обвинениям в сумасшествии, не сочла нужным вступать в спор по этому вопросу.
Траудет обратился к мастерам – троице крепких мужиков, отнюдь не воспринимавших услышанное как шутку или бред:
– То, что она говорит, можно сделать?
– Отчего ж не попробовать, хозяин? Труды небольшие. Тут главное – клепать попрочнее, а обручей железных у нас в достатке.
– И древесина должна быть плотной и вязкой. Лиственницы тут есть, нет? Казенная часть должна быть металлической, но с этим мы справимся, – уточнила Сайль.
– Все равно, ядро такой ствол разорвет.
– Не обязательно. И к тому же, скорее всего, лучше картечь. И вообще, давайте сделаем несколько образцов. Хотя бы пару, а? И еще у меня есть одна идея… то есть она давно была, но для нее кой-чего не хватало. А теперь я вижу чего. Отдайте мне свои часы, я тогда такую махину сотворю – в аду позавидуют!