— Святая Клара.
Человек в маске кивнул.
— Следуй за мной.
Так она и сделала. Провожатый шел впереди. Сестра Тринита заметила под его плащом дубинку и по этому, а также по очертаниям плеч и походке, узнала в нем одного из телохранителей матери Изенгарды. Хотя, конечно, это был еще не повод для спокойствия.
Шли они довольно долго, но довольно быстро. Сестра Тринита поняла, что ее хотят запутать, петляя и водя кругами. Она не стала объяснять провожатому, что это — напрасный труд. Если она и не знала в лицо каждый дом в Лауде, то все улицы и переулки города, а было их около двухсот, она помнила лучше линий своей руки. Но нынешний владелец дома, к которому они подошли уже в темноте, был ей неизвестен. Ясно было только, что некогда это был патрицианский дом, однако он давно уже находился в небрежении и нуждался в побелке и ремонте. Провожатый постучал, явно условным сигналом, обменялся несколькими словами с невидимым сестре Трините привратником, и они вошли. Миновали неосвещенную прихожую, и спутник сестры Триниты посторонился, пропуская ее к лестнице, ведущей вниз. Сам он словно бы растворился во мраке.
Сестра Тринита толкнула тяжелую дверь и ступила в помещение, ранее, вероятно, служившее погребом, а теперь использующиеся как-то иначе.
Бегинка меланхолически взглянула вверх.
— Вавилонский камень… — произнесла она.
— Совершенно верно, — отозвался высокий носовой голос.
Теперь она позволила себе переместить взгляд вниз. На противоположном конце комнаты был стол, на столе — некоторые предметы, а за столом сидели пять человек. Четверо мужчин и одна женщина. Женщиной была мать Изенгарда. Возраст мужчин колебался между тридцатью и сорока пятью годами. Самый молодой — с иронической улыбкой на худом востроносом лице, с коротко стриженными темно-каштановыми волосами. Его сосед, бледный, с белокурой бородкой, скучающе смотрел на бегинку из-под тяжелых век. Тот, кто ответил сестре Трините, — низкорослый, полный, гладко обритый, в одежде, напоминающей духовную и круглой скуфейке. И здоровенный малый, чьи рыжие волосы и борода завивались кольцами.
— Сестра Тринита из квартала святого Гольмунда, — сказал младший. Это был вопрос и утверждение.
Бегинка кивнула. И проговорила:
— Ансельм Орнат. Гарен Сегирт. Присциан-астролог. И Рыжий Вальтер. Просвещенный представитель старой знати, придворный, ученый и капитан наемников. Да, еще посланница духовенства. Недостает купцов и банкиров.
— И откуда вы всех нас знаете? — лениво полюбопытствовал белокурый. — От матери Изенгарды?
— Ни в коей мере. Просто я не затворница. И не слепая. Ходишь, знаете ли, смотришь…
— Она признается, что шпионка наместника! — рявкнул рыжий.
— Но в таком случае я не выйду отсюда, верно?
— Не горячитесь, друг мой, — сказал Ансельм Орнат.
— К тому же мать Изенгарда поручилась за нее, — вставил Присциан.
— Да? — сказала сестра Тринита. — А вот я бы за себя не поручилась…
Ей было скучно. Хотелось оказаться в другом месте, скажем, дома, in angello cum libello, и оттого она вела себя вызывающе, что вовсе не было ей свойственно.
— Касательно отношений с наместником? — вкрадчиво спросил Гарен Сегирт.
— Касательно цели моего прихода.
Собравшиеся переглянулись. Присциан осведомился:
— А что вам известно о цели вашего прихода?
— Предположим, ничего. Но это, — она указала на стол, — свидетельствует за себя.
На столе занимали место хрустальный шар, ярко начищенная медная лампа, прозрачная чаша с водой и толстая книга.
— И вы скептически относитесь к моим приготовлениям?
— Не к ним. Но в опытах вроде того, к которому вы собираетесь прибегнуть, используются либо маленькие дети, либо юные девушки. Я, как все могут видеть, ни к тем, ни к другим уже не принадлежу.
— Не суть важно! — запальчиво возразил Присциан. — Действительно, ясновидение может проявиться при воздействии мага на незамутненную душу отрока или отроковицы. Но и когда субъект от природы является обладателем определенного дара… Сегодня также подходящий день, и, хотя шесть — не очень счастливое число…
— Ну, если вы придаете такое значение нумерологии, будем считать, что нас здесь не шестеро, а дважды по трое.
Присциан кивнул, не заметив или не желая замечать иронии в ее голосе.
— Что за чушь, что за бабьи сказки! — взорвался Вальтер. — Будут здесь говорить на человеческом языке или нет?
— Ты бы лучше села, — сказала мать Изенгарда. Это были ее первые слова за вечер.
Бегинка обнаружила в темном углу табурет, придвинула его и уселась напротив остальных. Все это напоминало карикатурную пародию на Тайную вечерю.
— Мы перейдем когда-нибудь к делу? — не унимался Вальтер.
Гарен Сегирт изящным жестом привлек к себе внимание.
— К делу так к делу. Здесь собрались люди, озабоченные судьбой нашей провинции и дурным правлением имперского наместника Стефана Гроу. Люди разных сословий. Любезная сестра отметила отсутствие купцов. Это не случайно. Им все равно, где жить и кто будет править, лишь бы были им привилегии в торговле, снижались пошлины на ввозимые товары, и корабли стояли в гавани Манты.
— Ошибочное мнение, — заметил Ансельм. — Они еще скажут свое слово, хотя, может быть, и не сейчас. Наверняка, не сейчас.
— А пока они достаточно хороши, чтоб их потрошить! — расхохотался Вальтер.
— По-моему, мы отвлеклись, — вежливо продолжал Сегирт. — Итак, будущее. А так как мы здесь люди просвещенные и, скажем, лишенные предрассудков…
— …особенно после казней в Нижней Лауде, — вставил Орнат.
— …то сочли возможным прибегнуть к не вполне привычным способам ради блага в дальнейшем.
— Способ-то как раз привычный, — заявил Вальтер. — Кто к гадалкам не ходил? Ну, раз тут тот еще случай, так все средства хороши. По мне хоть сам черт в подмогу годится. А кто не с нами, тот против нас.
— Насколько я помню, в Писании сказано несколько иначе, — заметила мать Изенгарда. — «Кто не против нас, тот с нами».
— А, что в лоб, что по лбу. Какая разница?
— Разница есть, — провозгласил Присциан. — Мы действительно люди без предрассудков, однако ж добрые христиане. И может показаться, будто действие, которое мы сейчас собираемся предпринять, может принести вред нашей душе. Однако известно, что наука делит женщин, владеющих Силой, в просторечии именуемых колдуньями или ведьмами, на два разряда. Один называется malefica. Maleficares используют свой Дар исключительно в зловредных зельях, подобно Черной Бет, о коей вы, должно быть, слыхали и которая вполне заслуженно нашла своей конец на костре. Другие, именуемые striga или stregga, безвредны и зачастую употребляют свой Дар на пользу людям. Надеюсь, к ним принадлежит и наша собеседница.