– Нет, клянусь тебе, что этого не будет. Только поедем, поедем скорее, или я отправлюсь в Тримейн одна!
– Дагмар, в Тримейне, возможно, смута, и неизвестно, кто возьмет верх. Но даже если там все благополучно, нам нельзя сейчас ехать. Весна только началась, дороги развезет. И вскорости вскроется лед на реках.
– Это неважно.
Джаред видел – для нее это в самом деле неважно.
– И еще Масленица. Матфре ни за что тебя не отпустит.
– С Матфре я сама поговорю… И все равно, я не могу сейчас играть.
С этим Джаред не мог не согласиться.
– Но зачем так спешить? После всех минувших лет лишний месяц ничего не изменит.
– Наверное. Но мне страшно жить с этим грузом предательства. Шесть лет назад я была безмозглой девчонкой. Теперь – я женщина, и понимаю, на что иду. И я обязана это сделать. Обязана. Может быть, Вальграму уже ничего не нужно. Но это нужно мне.
– Хорошо. Но помни, что ты поклялась. После того, что ты исполнишь свой долг перед умершим, ты свободна для новой любви.
– Где Джаред? – спросил Лабрайд, едва Бессейра вошла в кабинет. – Я был уверен, что он появится вслед за вами. Но вот уже которую неделю о нем ни слуха.
– Не беспокойся о нем. Вряд ли он вообще выехал из Эрденона. Во всяком случае, таких намерений не выказывал.
– Но я же сказал – возвращайтесь немедленно!
– Я думала, речь идет о наследнике.
– О нем, конечно, тоже. И я благодарен тебе за то, что ты сделала. Наверное, мне следовало встретить тебя добрее и говорить мягче. Но нам нельзя расслабляться. Боюсь, что настоящие испытания еще и не начинались.
Бессейра уселась в кресло, сложив руки на коленях.
– И что стряслось с Джаредом? – продолжал Лабрайд. – Какого черта он там застрял? Уверял меня, что не чувствует себя северянином, а сам бегает в Эрд, точно кот к сметане. И сидит в Эрденоне, когда нужен здесь! Он, что, затевает собственную интригу?
Бессейра помедлила с ответом, словно взвешивая, сказать ли, что ей известно. Наконец решилась.
– Нет. А насчет кота к сметане – это близко к истине. Он там влюбился.
– Вот как? И кто счастливая избранница, тебе известно?
– Да. Она комедиантка из бродячей труппы.
– Это что-то новое, – проворчал Лабрайд. – До сих пор он предпочитал швей и служанок. Желательно с большим… хм…опытом. Сразу видно несостоявшегося монаха. Ну, это наверняка скоро кончится.
– Оставь ты его в покое. Кончится, не кончится – это его дело.
– Это наше общее дело. Тебя же любовные интриги не заставляют забыть о том, что важно для всех.
– Ты так во мне уверен?
– Пока что ты не давала повода в себе усомниться.
– Это хорошо. – неопределенно отозвалась Бессейра
– Но ты, пожалуй, права. Мы слишком много говорили о Джареде. Хотя со времени твоего возвращения нам еще не удавалась как следует побеседовать обо всем остальном.
– Теперь времени будет навалом. Мы решили, что до того, как соберется парламент, Бесс из Финнауна должна исчезнуть из дворца. Я к тебе и шла, чтоб об этом сообщить. Сейчас нам нужно представить Норберта в наилучшем свете, и удаление развратной южанки будет очень кстати.
– Пожалуй… Это и для тебя безопаснее будет. Доктор Поссар заболел как-то очень ко времени, и не успел предпринять мер…
– А он действительно болен? Это не ловушка?
– Нет. Я проверил. У него воспаление мозга, он не покидает дома. К сожалению, от этой болезни не всегда умирают. Но у нас появилось время для нового хода… Но вернемся к наследнику. Поскольку он сейчас проводит в Новом Дворце не меньше времени, чем в Старом, как ты собираешься поддерживать с ним связь?
– Через Исдигерда. Он пока остается при своей должности.
– Брат Эльфледы? Она тоже здесь замешана?
– Более чем.
– По правде сказать, когда я узнал от графа Несского, что она делает все, дабы скрыть болезнь императора, я начал задумываться, не была ли ты права, подозревая ее в злоумышлениях. Разумеется, в конечном счете, это было нам на руку…
– Так вот – это ты был прав, а я ошибалась. Конечно, она все скрывала. А что ей было делать? Приступ случился с императором, когда он был с ней в самом пикантном положении. Хорошо еще, она не совсем потеряла голову…а может, заранее запаслась медицинскими познаниями…Короче, она сделала все, чтобы вести не выбрались из опочивальни. Кое что просочилось – мы же узнали… но она к тому времени успела выслать гонца, с которым мы, к счастью, в дороге не разминулись. Я обогнала остальных, прискакала в город, и мы с ней позаботились о том, чтобы к возвращению Норберта ворота были открыты.
– С чего вдруг такая заботливость?
– Вынужденная. Норберт – при определенных обстоятельствах – не казнил бы ее за убийство отца. Или покушение на убийство. А Раднор может… К тому же, она к нему, похоже, привязана.
– К кому?
– К императору. Сейчас ему лучше. Он может ходить, опираясь на палку, и говорит довольно членораздельно. Но даже льстецам понятно, что прежним он уже не будет. И женщина ему понадобится разве что в качестве сиделки. Но Эльфледа готова согласиться и на это…
– И что?
– Норберт не позволил. Все по тем же причинам. Блудница изгоняется из дворца… и все такое. Горожане в восторге. Подобные приемы всегда имеют успех. Исдигерд тоже лишится своей должности, как и другие родственники фаворитки, хотя они об этом еще не подозревают. Она в семье самая умная, все поняла и согласилась. Тем более, что наследник не собирается отбирать у нее то, что подарил император – как ценности, так и недвижимость.
– Что ж, довольно разумно. Он сам додумался, или ты посоветовала?
– Сам, сам. В решительный момент он хорошо соображает.
– И он в самом деле собирается созвать парламент, или это очередная уловка?
– Это необходимость.
– Но парламент в Тримейне не собирался более шестидесяти лет, с тех пор как был разогнан Освальдом Кротким. Это не Карниона, где парламент заседает постоянно.
– И все же, по закону, только парламент может утвердить правителя, на время малолетства или болезни императора…
– Регентство?
– Здесь не любят это слово… Тем более в данном случае оно неприменимо. Йорг-Норберт – законный наследник, он не просто родственник императора, каким может быть регент. Но – это, пожалуй, главное: нынешний парламент будет не тот, что в прошлом веке. Он созывается по примеру карнионского…
– То есть, представлена будет не только знать, но и горожане? Однако именно попытка провести подобную реформу вызвала мятеж баронов бывшего королевского домена, из-за чего император Освальд парламент и разогнал.