— При чем здесь Эл Адлер? — поинтересовался Билли.

— Зачем вы его забрали? — прошептал Дейн.

Фитч и Саира переглянулись. Женщина пожала плечами.

— Думаю, у нас нет выбора, — проронила она.

— Это он виноват, — сказал Фитч. И всхлипнул. Билли был уверен, что старик испытал облегчение, нарушив свой обет. — Это он все затеял. Явился сюда со своими планами, и все загорелось.

— Эл? Ты говорил, он был суеверен, — обратился Билли к Дейну. — Значит, он пришел на сеанс прорицания. И никому не понравилось то, что они увидели.

— Расскажи нам все, — попросил Дейн дрожащим голосом.

Адлер пришел к лондонмантам со смехотворным и дерзким планом. Он собирался украсть кракена. И не боялся признаться в своем намерении в этой почитаемой исповедальне: Фитч, никого не судящий, не потрясенный даже на той стадии готовящимся величайшим преступлением, обязанный хранить тайну по обету, принесенному на месте бывшего храма Митры, рассек кожу города, дабы увидеть, что могло случиться.

— Адлер никогда бы не придумал это сам, — заметил Дейн.

Любезность, формальность. Фитч не ожидал увидеть ничего, как не видел уже многие годы. А увидел — огонь.

Пылающий конец всего. Сгорание того, что не могло гореть, охваченный огнем мир.

А вслед за тем? Ничего. Ни эры феникса, ни царства пепла, ни нового Эдема. Впервые с тех пор, как стали возвещать приход страшного конца, не было никакого продолжения.

— Большинство лондонмантов ничего не знают, — заверила Саира. Эти предсказатели не нарушили бы свои обеты — не то что их руководитель и его лучшая помощница. — Было ясно, что Эл — простой статист. Вряд ли его можно считать криминальным гением, верно?

— Что вы ему сказали? — спросил Билли.

Фитч махнул рукой.

— Какую-то ерунду. Надо было мгновенно решать, что делать.

— Разве вы не могли отсоветовать ему? — сказал Билли, и все посмотрели на него: в этом не было никакого смысла; никто не меняет планов после визита к лондонмантам, так же как никто не выбирает себе супруга, навестив ярмарочного гадателя. — Почему он хотел со всем покончить?

— Я не уверен, что он этого хотел, — осторожно сказал Фитч.

Тот план мог привести в движение нечто непредсказуемое, вызвать неотвратимые, окончательные — и непреднамеренные последствия. Насколько дурными должны были они быть, чтобы заставить лондонманта нарушить тысячелетнюю верность обету и вмешаться? Как раз настолько.

— Значит, вам требовалось оказаться там первыми, чтобы помешать ему, — с некоторым удивлением сказал Билли. — Надо было опередить его и самим вынести кракена.

— Приближался аукцион. — Саира пожала плечами. — Нужна была приманка для Саймона. Найти мага-оружейника, чтобы заколдовать фазер… это дело пустячное. Дейн… мы не знали, когда это произойдет.

— Приходилось двигаться быстро, — добавил Фитч. — Поймите: все сгорает и дальше — ничего, если они забирают кракена. Как только Адлер рассказал мне об этом плане, все изменилось.

Саймон исполнил свою роль, шепча фразы из любимого сериала. Он прибыл во мрак Дарвиновского центра со старательно возобновляемым затемнением, подобно ряби на воде, чтобы «взять координаты», и дезинтегрировал себя и кракена, транслируя поток частиц, которые стали энергией и снова частицами.

— Ну а что же случилось с Адлером? — спросил Билли.

Саира встретилась с ним глазами. Фитч не посмел.

— Такие места, — объяснила Саира, — они ведь охраняются. Нельзя войти туда просто так.

— Жестокие ублюдки, — выговорил наконец Дейн.

— Ох, перестань, — бросила Саира. — Я не принимаю таких упреков от убийц.

— Вы использовали его как наживку, — сказал Билли. — Сообщили ему что-то, чтобы его задержать… нет, чтобы он появился там в нужный момент. Направили его туда.

— Саймон никогда не сумел бы войти и выйти, — вкрадчиво произнес Фитч. — Мы не знали, что ангел так… нам только надо было его отвлечь.

Ангел памяти, мнемофилакс, бросающийся на Эла, когда Саймон телепортирует предполагаемого взломщика в недра музея. Но и сам чертов поклонник «Звездного пути» был отчасти повинен в этой смерти. Выходит, за ним числилось по меньшей мере одно человекоубийство, за которое он мог бы предстать перед судом.

— И пока ангел с ним разбирался, вы умыкнули кракена. — Билли покачал головой. — Встает еще один вопрос. Вы сделали все это, чтобы остановить огонь, верно? — Он воздел руки вверх. — Вы показывали нам внутренности Лондона. Все мы знаем, каково сейчас небу. Что же пошло не так?

Долгое молчание.

— Это не подействовало, — сказала Саира, помотала головой, снова открыла рот, а потом закрыла.

Билли неприятно рассмеялся.

— Вы провидели, что случится, если его украдут. И украли его, чтобы предотвратить его кражу. Но, украв его, вы его и украли. И запустили все это.

— Я не знаю, что делать, — признался Фитч.

— Я скажу вам, что делать, — сказал Дейн. — Сейчас вы отведете меня к моему богу.

Глава 46

Желудки у голубей снова вели себя дурно, и малоприятные результаты их расстройств освещались в причудливых новостных сюжетах. Все заметнее становились и другие явления беспокоящего свойства, и все труднее было замалчивать их, давая односторонние подборки новостей, стараясь представить происходящее чем-то банальным. Разжечь домашние камины стало почти невозможно. Рождались истеричные домыслы о состоянии атмосферы. Любое пламя горело очень скупо, словно огня не хватало, словно его копили, приберегая для чего-то иного.

Кроме того, о да, продолжали исчезать люди. На войне не бывает гражданских, не существует глухих стен между пребывающими в блаженном неведении и теми, кто тесно связан с криминальными и религиозными структурами и торговыми площадками. И лондонцы, даже ничем не примечательные, пропадали и пропадали. Не мифически-бесследно — оставались весьма удручающие улики: один ботинок; покупки, которые человек еще не успел приобрести, лежащие в пакете у его входной двери; граффити без вести пропавшего, там, где его в последний раз видели. Можно было не понимать, что именно происходит, но сам факт того, что оно происходит, нельзя было отрицать сколь-нибудь правдоподобно.

До сих пор Билли и Дейн действовали неплохо. Осторожность, с которой они перемещались, Дейнов камуфляжный след — вторая натура для человека с его подготовкой; переодевания, смехотворные, но действенные; солдатская основательность Дейна — все это много дней укрывало их от глаз охотников за головами. А если вы стали дичью для самого крупного сборища талантливых убийц, выполняющих один подряд, — чего не случалось в Лондоне целую кучу лет, — то это кое-что да значит.

На протяжении вполне достойного периода времени ловцы пребывали в полном расстройстве. Охотничье «ату!» в последние часы звучало бессмысленным сотрясением воздуха, пока сами охотники погоняли над крышами своих необычных лошадей, заставляя местных жителей думать, что пролился краткий ливень, — и не находили внизу никаких следов. Едва различимым ковбоям-убийцам не удавалось их настигнуть. Лондонцы плохо спали: на территорию их сновидений просачивались безглазые сопящие зверюги, которые рыскали среди сексуальных грез и родительских страхов, призрачные гончие, высылаемые охотниками в самом их опасном состоянии, то есть во сне. Но и эти твари не могли унюхать своих жертв.