А потом они тронулись в путь к долине Зерах. Лаши был среди замыкающих, Дарда ехала впереди.
Теперь она бывала в Каафе не больше нескольких недель в году – в периоды песчаных бурь и ураганных ветров недолгой нирской зимы, когда чрез границу не наведывались ни налетчики, ни купцы. Она научилась проводить дни в седле и сносить изнурительную жару. Пустыня стала для нее не так однообразна, как раньше. По правде сказать, пустыня в этой части Нира однообразной и не была – песок сменяла каменистая почва, а в песчаных областях плоское как стол со сморщенной скатертью пространство нарушали огромные холмы, нанесенные ветром. Были и места, пригодные для жизни. Здесь стремились стать на отдых купцы, здесь обитали пастухи, сюда же стремились и те, с кем Паучиха и ее люди призваны были сражаться.
Дарда узнала о них многое, научилась распознавать их племена, роды и кланы по одному взгляду на их плащи. Самыми распространенными цветами были черный и белый, но они отличались друг от друга разнообразной вышивкой и орнаментом. Покрой же был одинаков. Люди Паучихи оделись в такие же плащи, но вышивкой их не украшали и определенных цветов не соблюдали.
Однако уподобилась своим врагам Дарда только внешне. Ничем иным она походить на них не желала, хотя еще в Илае слышала рассказы и песни, восхвалявшие гордых, свободных воинов, превыше всего ставивших честь – но только свою, так же, как только свою свободу. Предшествующие годы Дарда провела среди людей хитрых, изворотливых и бесчестных. Но благородные воины пустыни обращались со своими жертвами гораздо более мерзостно, чем воры и грабители преступного Каафа, никогда не претендовавшие на честь, а признающие лишь правила. "Свобода", которой гордились племена пустынь, в Каафе никого не волновала. Так же, как для властей в Каафе порядок был выше закона. Наверное, такой союз власти и преступности был возможен только в Каафе, и гордые дети пустыни, ценившие власть совсем за другое, испытывали к ним величайшее презрение. Но Дарда чувствовала совсем другое. После того как на стоянках и в деревнях она увидела изнасилованных детей, беременных женщин со вспоротыми животами и стариков, освежеванных, как баранов, она поняла, что будет убивать "вольных сынов пустыни" без всякой пощады. И она также не понимала, почему открыто перебить слабых – это подвиг, а с помощью хитрости уничтожить сильных – это подлость.
Иммер послал ее на границу оборонять купцов. Но она в первую очередь обратила внимание на пастухов и землепашцев, и приложила немало усилий, чтоб они почувствовали – их защищают. Она не только возвращала им награбленное, но передавала часть добычи, хотя по уговору она должна была делиться между отрядом Дарды и князем. Иммера она сумела убедить в правильности подобных действий, если он не хочет остаться князем, поддаными которого будут только горожане. Некоторые племена, особенно в Хатрале, жили работорговлей. Однако, угоняли они только подростков и молодых женщин, всех прочих вырезали. Мщения они не опасались, действовали из любви к искусству, не думая также о возможных убытках. У нирцев была плохая слава на рабских рынках, впрочем, как и у жителей южных княжеств, хотя и по разным причинам. Южане, по общему мнению, были ленивы и плохо работали. Нирцам, которые работали хорошо, молва приписывала хитрость и лживость. Были эти несчастные пастухи лживы или нет, но вскоре Дарда и ее люди стали встречать в деревнях хороший прием, и не имея возможности содержать разведывательную сеть, Дарда быстро узнавала обо всем происходящем в пустынном краю через пересылаемых из деревень и со становищ добровольных посланцев.
А купцы, ради которых все и было затеяно? Их жизнь также облегчилась. Уничтожая налетчиков, люди Паучихи дали им возможность безопасно добираться до Каафа. Торговля в городе вновь оживилась, и князь Иммер с удовольствием признавал, что его вложения в предприятие окупаются. Иммер не был скупцом, и не забывал платить "пограничной страже". Вдобавок, порой они сталкивались с грабителями, уже успевшими обогатиться. Иногда это приносило им выгоду, иногда лишние хлопоты. Например, когда они освобождали рабов. Если это были нирцы – тут все понятно. Но иногда рабы бывали отбиты у купцов. И тут выяснялось, что многие рабы и рабыни не хотят свободы! Для них предпочтительнее было попасть в Кааф, где всегда есть надежда, что тебя купит богатый хозяин, который будет кормить каждый день, чем услышать "Ступай на свободу", среди пустыни, где скорее всего умрешь от голода и жажды, или попадешь в плен к каким-нибудь злодеям. Таких добровольных рабов приходилось конвоировать в Кааф, и сдавать, по обстоятельствам, управляющему Иммера или храму Никкаль.
Или вот сегодня – эти кони. Но тут долгой возни не будет. Дарда не сомневалась, что еще до того, как они прибудут в долину, Лаши успеет сторговаться с приказчиками Дипивары,
Теперь, когда Лаши перестал играть роль подставного вожака, утешением ему служило то, что доля его в добыче была равна доле Дарды. И он временами поговаривал, что когда их служба закончится, они будут очень богатыми людьми. Тогда он, Лаши, купит себе дом с садом и заживет не хуже главного сборщика налогов… Дарда так далеко вперед не заглядывала.
К вечеру они приехали в долину Зерах. Здесь располагалось одно из редких в здешних местах поселений. Большинство же пастухов, подвластных князю Иммеру не жили оседло, а кочевали. В долине было озеро и роща масличных деревьев, а рядом – деревня. Там и встали на ночлег. Местные резали баранов, зная, что этот расход окупится. Пришлые ставили шатры, привязывали верблюдов. Шума и крика, как всегда в таких случаях, было более, чем достаточно, что не помешало Лаши сторговать лошадей, правда, не всех – четверых он оставил для отряда, как запасных. Договор был заключен в присутствии Дипивары и Дарды, в ее шатре. Хотя сумма, которую должны были выручить пограничные стражники, была весьма значительной, наличных денег им почти не перепало. Это было в порядке вещей. Деньги, как известно, крутятся в городах, и скапливаются в торговых домах. Печати торговых домов, выдаваемые доверенным купцам, служили векселями. Различные печати обозначали различную сумму. В Зимране умерли бы от смеха, узнав о такой форме расчета. Но не в Каафе. Дипивара оплатил большую часть долга печатями торгового дома, принадлежавшего почтенному Шмайе. Последний был состоятельным и достойным финансистом – Дарда убедилась в этом, когда в прежние времена приходилось его грабить. И у нее было достаточно опыта, чтобы отличить поддельные векселя от настоящих. Остаточный расчет производился провиантом – как для людей, так и для скота. Лаши и приказчик ушли, чтобы проследить за этим, а хозяева остались – распить по чаше вина в честь окончания сделки.
Они больше разговаривали, чем пили. Дарде и затруднительно было пить – чтобы не смущать гостя, она прикрыла лицо.
– Ты сказала, госпожа, что вы устанавливаете порядок именем князя Иммера. Почему же не царя Ксуфа?
– Мне дела нет до Ксуфа. Никто не слышал о том, что его заботят беды подданных. А Иммер печется о благополучии княжества, покуда Ксуф играет в войну.
– Но сейчас войны нет.
– Надолго ли? Вот ты, почтенный купец, по пути из Паралаты не мог миновать Шамгари…
– Да, я был на большом базаре в Шошане.