Лукасу становилось все более не по себе. Он проклинал себя за то, что не предвидел такую ситуацию. Конечно, людям любопытно узнать, почему приют назван именно так.
Он поставил Женевьеву в неудобное положение, не предоставив необходимой информации.
— Я… — Она подняла глаза, но старалась избегать взгляда Лукаса. — Мне очень жаль. Я не знаю ответов на ваши вопросы.
— Так что же вы знаете? — спросил кто-то. — Расскажите нам все. Нам тут жить.
Лукас видел, как она старается вернуть разговор в дружеское русло. Но вдруг кто-то обернулся к нему и сказал:
— Спросите этого парня. Он наверняка больше знает.
Лукас нахмурился:
— Уверяю вас, Женевьева ответит на ваши вопросы.
— Но она не знает всех ответов.
— В этом вы не правы. Она знает все ответы.
— Она не знает, кто такая Энджи!
Лукас надменно уставился на возмутителя спокойствия:
— Женевьева оберегает мои чувства. Энджи… — Он сделал глубокий вдох. — Это женщина, в которую я когда-то был влюблен.
— Она сюда придет? Она еще жива? Она умерла трагической смертью?
— Дональд, хватит! Тебе сказали, что это личная трагедия и тебя не касается, — произнесла женщина, стоящая рядом со скандальным мужчиной.
Тот лишь отмахнулся:
— Он назвал приют в честь нее. Это наш район. Нас это касается в первую очередь. Почему мы, соседи, должны узнавать обо всем последними?
«Он прав. Некоторым следует узнать историю об Энджи. Например, Женевьеве».
— Энджи нет в живых. Она сюда не приедет. — Каким-то образом Лукасу удалось сохранить спокойный тон. Он не смотрел на Женевьеву, так как не желал видеть жалость в ее взгляде. — Еще есть вопросы?
— Если есть вопросы, я на них отвечу, Лукас. Может, наши соседи захотят осмотреть первый этаж дома?
— Вы не должны это пропустить, — сказал Лукас собравшимся. — Женевьева хороший декоратор и решила превратить этот дом в нечто волшебное.
Женевьева оглянулась на него.
— Большое спасибо, — сказала она, потом грустно улыбнулась и решительно повела группу людей в дом.
Лукас остался один на один со своей реальностью. Он хотел сохранить свое прошлое в тайне. Но теперь мир узнает о его страдании. Его будут жалеть, а он много лет назад поклялся, что никогда больше не станет объектом для чьей-то жалости.
Женевьева пристально смотрела в серо-стальные глаза Лукаса, в которых совсем недавно читалось страдание.
— Лукас, я так сожалею о том, что произошло. Я должна была подготовить ответы, отвлечь их внимание. Я несу полную ответственность…
Он сделал шаг в ее сторону, и его взгляд показался ей намного опаснее, чем когда-либо.
— Вы хотите сказать, что должны были меня защитить, Женевьева?
Она вздернула подбородок:
— Я должна была предусмотреть все!
Подобное обвинение Женевьева часто слышала от своих родителей.
— Не делайте этого, — приказал он.
— Не делать чего?
— Не берите на себя вину за то, в чем вас нельзя обвинить. Это я должен извиниться перед вами. Я позволил всем этим людям донимать вас вопросами об Энджи.
Она медленно покачала головой:
— Это не ваша вина.
— Моя. Я дал этому приюту имя Энджи, и я слишком хорошо знаю, насколько жестокими бывают люди, когда речь идет о тех, кто не похож на них, кто беден или нуждается в помощи.
— Что с вами случилось? И кто такая Энджи? — спросила она вдруг и закрыла рот рукой. Лукас ее начальник. Если он не хочет, чтобы она располагала о нем какими-то сведениями… — Извините.
— Не извиняйтесь. Я сказал вам однажды, что вы можете спрашивать обо всем, что вас интересует.
— Вы имели в виду работу.
— Да, но теперь моя личная жизнь, похоже, имеет отношение к вашей работе. То, что со мной случилось… С тех пор прошло много лет. Моя мать хотела стать балериной, но забеременела мной… Она всегда считала, что я разрушил ее карьеру. Я разбивал ее сердце снова и снова, а она изо всех сил старалась меня полюбить… но потом не выдержала и бросила меня. После смерти отца я кочевал из одной приемной семьи в другую. И не все были добрыми… Некоторые просто хотели получить то, что им причиталось, когда они берут ребенка из приюта. Долго я ни у кого не задерживался. Я был диким, злобным, практически не контролируемым мальчишкой. Наконец я оказался на улице… Потом, когда мне исполнилось восемнадцать, я встретил Луизу. — Он произнес это имя многозначительным тоном. Женевьева продолжала слушать. — Луиза Энсен, таково было настоящее имя Энджи. Энджи — кодовое имя, которое мы с ней использовали, потому что ее отец был жестоким человеком и ненавидел меня. Всякий раз, когда я звонил по телефону и он брал трубку, я изменял голос и просил пригласить к телефону Энджи. Когда он начинал жаловаться на то, что кто-то постоянно набирает неправильный номер, Луиза понимала, что я жду с ней встречи.
— Я не совсем разобралась… — произнесла Женевьева. — Вы сказали, она умерла?
Лукас посмотрел в сторону. Это был один из немногих случаев, когда он хотел избежать взгляда Женевьевы.
— Я просто не хочу, чтобы кто-то разыскивал Энджи. Я назвал приют в ее честь потому, что хотел таким образом попросить у нее прощения. Но она заслуживает мира и покоя. — Он поднял глаза и посмотрел на Женевьеву в упор. Его лицо сейчас напоминало маску — холодную и безжалостную. — Однажды вечером она пришла ко мне. Ее отец был в ярости. Я знал, что он за человек, но убедил ее остаться со мной. Из-за меня Энджи вернулась домой очень поздно. Через два дня она позвонила и сказала мне, что больше не хочет меня знать. Она сказала, что встретила богатого и образованного парня. Я был так зол и обижен, что сразу уехал из города. Сначала мама… Потом Луиза… Она стала еще одной женщиной, которая меня предала! После этого я с головой ушел в работу. Для меня стали существовать только дисциплина и самоконтроль. Я ни разу не оглядывался на прошлое. В некотором смысле Луиза освободила меня, позволила начать новую, лучшую жизнь. Затем, чуть менее года назад, я столкнулся с ней в Олбани. Она работала горничной в отеле. Как только она узнала меня, сразу попыталась уйти. Но я заметил застарелый длинный шрам во всю ее щеку. И я сразу понял, что случилось…
— Отец ее избивал, да? — Женевьева не могла сдержать ужаса в голосе.
Тело Лукаса излучало напряженность и гнев.
— Он не просто ее избивал. Он едва не убил ее. В тот вечер, когда она поздно вернулась домой, отец узнал, что она была со мной, и бил дочь до тех пор, пока она не смогла подняться на ноги. Энджи даже не узнала себя в зеркале. Он сказал ей, что убьет меня, если я когда-нибудь подойду к ней снова. Вот почему она прогнала меня, а я отнесся к этому слишком беспечно… А ведь именно я попросил ее остаться со мной и стал причиной тех пыток, которые ей пришлось вынести от отца. Я уехал из города и стал миллионером, а она так и жила там, носила наказание в одиночку… Сейчас она хромает, ее лицо обезображено. Луиза так и не вышла замуж, не нашла счастья. Когда она увидела, что я процветаю, а она страдает… Я не знаю, как ей удалось меня простить, но она не держит на меня зла.