— А вот с моей мамой произошло. Раньше она была красавицей. Полагаю, и сейчас хороша, в некотором роде. Но далеко не так, как прежде… Сто лет ее не видела, — добавила я с горечью. — Может, теперь вообще ее не узнаю.
— Ты не любишь свою мать.
— Это так заметно?
— Ты почти не знаешь ее.
— Это точно. Она бросила меня. Я выросла в Академии.
Закончив очищать открытые раны, Дмитрий достал баночку целебной мази и начал втирать ее в огрубевшие участки кожи. Я буквально растворилась в ощущении, возникшем, пока он массировал мои руки.
— Ты так говоришь о ней… но как иначе она могла поступить? Знаю, ты хочешь стать стражем. Знаю, как много это значит для тебя. Думаешь, она испытывала другие чувства? Как сложилась бы твоя жизнь, если бы она не оставила тебя здесь?
— Не люблю, когда приводят подобные разумные аргументы.
— По-твоему, я лицемерю?
— Просто хочу сказать, что тебе не следует так сурово относиться к ней. Она очень уважаемая женщина-дампир. И направила тебя по тому же пути.
— Это не убило бы ее — повидаться со мной, — пробормотала я. — Но наверно, ты прав. Отчасти. Могло быть гораздо хуже. Могло получиться так, что меня вырастили бы «кровавые шлюхи».
Дмитрий поднял на меня взгляд.
— Я вырос в дампирской общине. Они не так плохи, как тебе кажется.
— Ох! — Внезапно я почувствовала себя ужасно глупо. — Я не хотела…
— Все нормально.
Он снова сосредоточился на моих руках.
— Значит, у тебя там были родные? И они растили тебя?
— Да, мать и две сестры. Я мало виделся с ними после того, как пошел в школу, но мы поддерживаем связь. В основном эти общины возникают вокруг семей. Там хватает любви, какие бы рассказы о них ты ни слышала.
Чувство горечи вернулось, и я потупила взгляд, чтобы скрыть его. Пусть мать Дмитрия и другие его родственницы считалась обесчещенными, его семейная жизнь с ними была счастливее, чем моя с «достойной уважения» матерью-стражем. Во всяком случае, он уж точно лучше знал свою мать, чем я свою.
— Да, но… разве это не странно? Разве многие мужчины-морои не бывают там?..
Он продолжал круговыми движениями втирать в мою кожу мазь.
— Иногда.
В его голосе прозвучало что-то, подсказавшее мне, что углубляться в эту тему не следует.
— Я… Извини. Я не имела в виду ничего плохого..
— На самом деле… ты, скорее всего, и не подумала бы, что это плохо, — ответил он спустя, наверно, целую минуту и натянуто улыбнулся. — Ты не знаешь своего отца?
Я покачала головой.
— Нет. Мне известно лишь, что у него были классные волосы.
Дмитрий скользнул по мне взглядом.
— Наверно.
Он снова занялся моими руками.
— Я знал своего отца.
Я замерла.
— Правда? Большинство моройских парней не остаются… в смысле, некоторые остаются, но обычно они просто…
— Ну, он любил мою мать. — Он произнес слово «любил» почти с отвращением, — И часто бывал у нее. Он отец и моих сестер. Но когда он приходил… ну, он не слишком хорошо обращался с матерью. Делал ужасные вещи.
— Например? — Я заколебалась. В конце концов, речь шла о матери Дмитрия, и я не знала, как далеко могу зайти. — Те, что делают с «кровавыми шлюхами»?
— Нет, он зверски избивал ее.
Он наложил повязки на мои руки, но попрежнему держал их в своих; по-моему, даже не замечая этого. Я-то уж точно заметила. Его руки были большими, теплыми, с изящными длинными пальцами. В другой жизни он мог бы играть на пианино.
— О господи! — воскликнула я. — Какой ужас! — Я невольно стиснула руки, в ответ он сжал свои. — Это кошмар. И она… она позволяла ему это?
— Она — да. — Уголок его рта приподнялся, возникла лукавая и одновременно грустная улыбка. — Я — нет.
Меня захлестнула волна восхищения.
— Расскажи мне, расскажи! Ты выбил из него это дерьмо?
Его улыбка стала шире.
— Именно.
— Класс! — Я думала, что круче, чем Дмитрий, быть невозможно, но ошибалась. — Ты отдубасил своего папочку! В смысле, это, конечно, ужасно, но… Здорово! Ты и вправду бог.
Он удивленно уставился на меня.
— Что?
— Так, ничего, — Я поспешно сменила тему разговора. — Сколько тебе тогда было лет?
Он по-прежнему выглядел слегка ошеломленным из-за этого моего замечания насчет бога.
— Тринадцать.
Вот это да! Ну, точно бог.
— Ты отколотил отца, когда тебе было всего тринадцать?
— Это оказалось не так уж трудно. Я был сильнее его и почти такого же роста. Я не мог позволить ему продолжать в том же духе. Хотел, чтобы он усвоил — быть мороем из королевской семьи не означает, что можно творить что угодно с другими людьми… даже с «кровавыми шлюхами».
Я просто ушам своим не поверила. Неужели он имел в виду собственную мать?
— Мне очень жаль.
— Все нормально.
Отдельные куски головоломки встали на свое место.
— Ты поэтому так расстроился из-за Джесси? Он тоже из королевской семьи и тоже пытался воспользоваться этим своим преимуществом по отношению к девушке-дампиру?
Дмитрий отвел взгляд.
— Я расстроился по многим причинам. В конце концов, вы нарушили правила, и…
Он не закончил и снова посмотрел мне в глаза с тем выражением, которое создавало между нами ощущение теплоты.
К несчастью, воспоминание о Джесси испортило мне настроение. Я опустила взгляд.
— Ты наверняка слышал, что обо мне говорят…
— Я знаю, что это неправда, — перебил он меня.
Его быстрая, уверенная реакция удивила меня.
— Откуда?
— Потому что я знаю тебя, — твердо ответил он — Знаю твой характер. Знаю, что ты хочешь стать выдающимся стражем.
Его уверенность вернула мне ощущение теплоты.
— Я рада, что хоть кто-то понимает. Все прочие считают меня совершенно безответственной.
— Несмотря на то, что ты больше заботишься о Лиссе, чем о себе? — Он покачал головой. — Нет, твое чувство ответственности глубже, чем у некоторых стражей вдвое старше. Ради достижения своей цели ты сделаешь все, что потребуется.
Я задумалась над его словами.