— Дейзи, — протянул Паркер, — я уже говорил…
— Знаю, вам не интересен брачный бизнес. Вчера я зашла в библиотеку и почитала о вас в Интернете. Я узнала, чем занимается ваша компания, чем вы владеете и даже о некоторых женщинах, с которыми вы встречались. Вам не интересны мелкие сошки, не так ли?
— Я не против мелких сошек, мне просто не нужна свадебная часовня, это не то, во что я привык вкладывать деньги.
— Вы хотите сказать, это не то, с чем вам хотелось бы связывать свое имя. Так знайте, мы не какое-то пошлое заведение, которое готово на все что угодно: свадьбы в бикини и прочее.
Ее нежное лицо слегка зарделось, и Паркер против своей воли отреагировал каждой клеточкой своего мужского естества.
Ему удалось сдержать улыбку и сохранить серьезность. Он жестом попытался удержать Дейзи от продолжения разговора о женщинах в бикини. Мысленно он и так уже забрел на запретную территорию, пытаясь представить Дейзи в крошечном белом бикини.
— Пошлость меня как раз не беспокоит.
Она взглянула на него с недоверием.
— Она меня не беспокоит, потому что вам больше не придется устраивать свадьбы здесь. Мне кажется, я это ясно дал понять. Я продаю здание и возвращаюсь к своим делам и к своей жизни.
— Вы нас выселите, — прошептала Дейзи, — но вы же утверждали, что не совсем бессердечны.
— Я также говорил, что помогу вам переехать.
— Я помню… но куда? Вы думаете, легко найти подходящее жилье для всех нас вместе? Дайте нам время. — Она скрестила руки на лифе открытого сиреневого платья, подчеркнув форму груди, что вновь привлекло его внимание.
Паркер нахмурился. Что с ним такое? Он ведь не один из этих типов.
— Я помогу найти что-нибудь подходящее, — добавил он, отворачиваясь, успев, однако, заметить, что она в шлепанцах, украшенных сиреневыми пластиковыми цветами. Есть ли среди его знакомых какая-нибудь женщина, способная выйти в свет в шлепанцах?
Она встряхнула длинными рыжими локонами.
— Я надеялась, вы в конце концов примиритесь с нашим присутствием и позволите нам остаться, но раз это не так… — Она повернулась к стене. — Ну что ж, вы, трое, идите сюда.
Паркер увидел трех стариков, приближающихся к нему шаркающей походкой, и отметил, что они постарались принарядиться.
— Мистер Сатклифф, сэр, — сказала Нола, — мы команда, и должны остаться вместе во что бы то ни стало.
— Да, — подтвердила Лидия, голова которой тряслась не переставая. — Дейзи проводит экскурсии и пишет статьи, чтобы прокормить нас, а мы помогаем проводить свадьбы. Она все организовывает и фотографирует, я пеку печенье и играю на пианино, Нола помогает шить костюмы, занимается цветами и поет, Джон…
— Я видел, — сказал Паркер. — Джон проводит венчание.
— А Ромео иногда приносит кольца, — добавил Джон. — Он прекрасно воспитан.
— Ромео?
— Мой песик, — сказала Нола. — Ромео, иди сюда, дорогой.
— Нет! — вскрикнула Дейзи, но было слишком поздно.
Громкий лай огласил помещение, стало слышно, как что-то огромное катится с лестницы, и в комнату ворвалась огромная немецкая овчарка. Собака подбежала к Паркеру и, подняв голову, уставилась на него.
— Ромео? — спросил Паркер.
— Он принадлежал жениху, а невеста была против собаки, — сказала Дейзи. — Из-за него нам не всякое жилье подойдет.
— Он довольно крупный, — добавил Джон. — Слишком крупный.
— Не ругайте мою собаку, — произнесла Нола, чуть не плача.
Дейзи бросила взгляд на Джона, и он поспешно извинился перед Нолой, погладив Ромео по голове.
— Видите, мы действительно команда, — повторила Дейзи настойчиво. — Мы будем вместе, что бы ни случилось.
Скорее всего, Дейзи все это подстроила, чтобы он почувствовал себя виноватым. Она хорошо играет.
— Я вижу, что вы команда, — произнес Паркер, невольно испытывая восхищение преданностью Дейзи своим друзьям. — Но меня это не касается.
— Мистер Сатклифф, — произнесла Дейзи, подвигаясь к нему всем своим соблазнительным телом.
Он почувствовал стеснение в груди.
«Ерунда», — сказал он себе. Он и раньше ошибался в женщинах, но связаться с Дейзи будет, по многим причинам, еще большей ошибкой. Кроме того, ей он и не нравится. Так что все по-прежнему. Он продаст дом, и ей придется уехать.
Паркер заглянул в несчастные карие глаза. Он знал, что его собственные глаза холодны, ему постоянно это говорили.
Дейзи огорченно вздохнула, прошептала что-то Джону на ухо, и старики вышли.
— Они не смогут жить одни, у них нет на это денег.
— Вы обеспечиваете семью?
— Я работаю в двух местах, вместе с часовней это не дает нам умереть с голоду. Переезд положит этому конец, к тому же часовня придает смысл их существованию.
Паркер оглядел бело-розовую часовню.
— Свадебная часовня может испортить ваш имидж, не так ли?
Он не собирался лгать.
— Это не то, к чему я привык. Мой отец выстроил «Сатклифф индастриз» с нуля, поставив на карту имя, репутацию и фамильное состояние. Процветание компании — цель всей моей жизни. Все мои силы уходят на то, чтобы продолжить дело его жизни. Хотя мы начинали с производства спиртного и сейчас занимаемся многим другим, главное в нашем деле — предоставление элитных апартаментов людям, которые стремятся к утонченным развлечениям и не хотят, чтобы что-то нарушало их благополучие.
— Что-то вульгарное? — Дейзи указала на несколько вызывающее убранство часовни.
— Я не осуждаю вас, Дейзи, я хочу, чтобы вы поняли — я не собираюсь изменять себе. Сейчас я разрабатываю новое направление, и это все, что меня интересует. Я дам вам немного времени — две недели. Это будет для вас передышкой, даст возможность найти жилье и решить, как быть дальше.
Она взглянула на него так, словно только что увидела в нем вампира, готового пить ее кровь. Ни одна женщина никогда не смотрела на него с таким отвращением.
Это не должно было его задевать, но задело. Тем не менее Паркер не собирался менять свои планы. Еще в юности он понял, как опасно руководствоваться эмоциями и действовать под влиянием момента. Он этого не сделает. Никогда впредь.
— Две недели без арендной платы, — повторил он, — и я найму кого-нибудь — профессионала — помочь с переездом.
У нее опустились плечи.
— Я надеялась, вы передумаете, они так немощны.
— Я вижу, что они немощны, и не собираюсь причинять им вред.
Несмотря на решение оставаться сторонним наблюдателем, его тронула грусть, прозвучавшая в ее голосе, и ее привязанность к друзьям. Паркер почувствовал непривычное желание дать заведомо невыполнимое обещание, сказать, что ее мир останется неизменным. Но он слишком хорошо понимал, как опасна ложь, и подавил желание дотронуться до нее.