Book.

— Разумеется, в силу моей неоценимости, — сказала Дэрин и, натужно крякнув, подняла ящик.

Вслед за ученой леди она взошла по сходням на открытую, окруженную поручнями площадку вроде верхней палубы на круизном пароходе. Тугой струей гнали встречный воздух пропеллеры, заставляя романтически трепетать вуаль на шляпке-котелке доктора Барлоу.

Их встретил смуглокожий экипаж, но не в бедуинских одеяниях, которые Дэрин давеча видела из хауды, а в шелковых кафтанах и высоких темно-золотистых тюрбанах с блестками. Двое из них, приняв у Дэрин ящик с яйцами, проворно пристегнули его к палубе специальными креплениями.

На одном из встречающих красовался высокий колпак, а глаза защищали летные очки. На плече у него сидело какое-то механическое создание вроде совы, с глазами-плошками и широко разинутой пастью. На груди этой машинки вращался крохотный цилиндрик, по которому скребла металлическая игла вроде граммофонной.

Человек, сделав шаг навстречу, учтиво поклонился доктору Барлоу.

— Мир да пребудет с вами, мадам, — сказал он. — Я Кизлар-ага. Милости прошу на борт.

Ученая леди ответила на непонятном языке, который на слух казался заметно мягче немецкого. Человек, улыбчиво кланяясь на этот раз Дэрин, повторил приветствие почти слово в слово.

— Дилан Шарп, мичман, — представилась Дэрин, тоже кланяясь в ответ. — Приятно познакомиться, господин Ага.

Доктор Барлоу рассмеялась.

— Кизлар-ага, мистер Шарп, — это не имя, а должность. Он возглавляет дворцовую стражу и казначейство. Самый большой чин в империи после султана и первого визиря. К тому же он доставляет самые важные новости.

— И важных гостей в том числе, — назидательно подняв палец, сказал высокий чин.

Трубы изрыгнули огонь, отчего в воздухе повеяло жаром. Дэрин уловила удушливую вонь пропана. Сжав челюсти, она содрогнулась всем телом и машинально ухватилась за поручень как раз в ту секунду, когда корабль начал подниматься в воздух.

— Вам нехорошо, мистер Шарп? — спросил Кизлар-ага, предупредительно подавшись вперед. — Боязнь высоты — вещь достаточно странная для воздухоплавателя.

— Ничего-ничего, со мной все в порядке, — поспешила сказать Дэрин. — Просто аэростаты действуют мне на нервы.

— Уверяю вас, — скрестив на груди руки, сказал чиновник, — императорская яхта «Стамбул» безопасна как никакой другой воздушный зверь!

— Охотно вам верю, господин, — сказала Дэрин, по-прежнему сжимая поручень.

Трубы снова изрыгнули огонь, взревев, как разъяренный тигроволк.

— У нас тут вчера было что-то вроде боевого столкновения, — пояснила доктор Барлоу, прикладывая прохладную ладонь к щеке Дэрин. — Да еще и подъем по тревоге на всю ночь. Мистер Шарп был нарасхват и, боюсь, слегка переутомился.

— Ах да, — сказал Кизлар-ага. — Я слышал, что вас донимали младотурки. Смутьяны нынче повсюду. Но они не побеспокоят нас ни во дворце, ни в небе.

Корабль оставил позади ограду летного поля с муравьиной толпой протестующих у ворот. Пока доктор Барлоу и Кизлар-ага вели беседу, Дэрин с высоты смотрела на город, пытаясь не обращать внимание на жаркие струи горячего воздуха. Вскоре под кораблем поплыл лабиринт извилистых улиц Стамбула, где сквозь грязноватую дымку поблескивали металлом шагоходы. Пролетали мимо гиротоптеры, на вид хрупкие, как стрекозы.

Где-то там, наверное, сейчас Алек, если только он уже не отправился на Ближний Восток, к окраинам империи, где карты воздушного флота показывают лишь горы да пыльные равнины.

Когда Кизлар-ага возвратился к своим обязанностям, доктор Барлоу присоединилась к стоящей у поручней Дэрин.

— Вы уверены, мистер Шарп, что вам прошлой ночью не прилетело чем-нибудь по голове? Вид у вас не ахти.

— Нет-нет, я чувствую себя великолепно! — запротестовала Дэрин, лишь крепче сжимая пальцы. Не рассказывать же ей про отца; лучше просто сменить тему. — У меня за завтраком вышел довольно странный разговор с графом Фольгером — насчет нашего пропавшего зверька.

— В самом деле? Как находчиво с вашей стороны.

— Он сказал, что видел его прошлой ночью. Зверек, должно быть, вылупился до того, как Алек покинул корабль. И он не придумал ничего умнее, чем взять зверька с собой. — Дэрин, повернувшись к ученой леди, прищурилась. — А вы, наверное, об этом догадались, мэм?

— Такая возможность приходила мне в голову, — пожала та плечами. — Это казалось единственно логичным объяснением исчезновения новорожденного.

— Ага! Только выходит, что дело не в одной логике. Вы знали, что Алек попытается сбежать прежде, чем мы покинем Стамбул, и потому поставили его той ночью дежурить у яиц?

Видно было, как доктор Барлоу улыбается под вуалькой.

— Мистер Шарп, вы меня обвиняете в сговоре?

— Назовите как хотите, мэм, но Алек жаловался, что вы намеренно перекладываете обогреватели, когда он дежурит у инкубатора. Вы специально делали температуру выше для него, чем для меня. — Все больше фрагментов мозаики становилось на место по мере того, как Дэрин высказывала свои подозрения. — И вы ни за что не давали мне приходить туда во время его дежурства, чтобы, когда зверек вылупится, в машинном отсеке находился только он, и никто больше!

Доктор Барлоу, отведя глаза, суровым голосом спросила:

— Вы точно уверены, мистер Шарп, что вас нынче ничем не шарахнуло по голове? Я не могу взять в толк, о чем вы говорите.

— Я говорю о существах внутри тех яиц, — сказала Дэрин, пристально глядя на ящик. — Что они вообще из себя представляют?

— Это, молодой человек, военная тайна.

— Ага, и теперь мы ее как раз везем самому султану. Родовитой особе, которая, как и Алек, принадлежит к лагерю жестянщиков!

Дэрин цепко смотрела на доктора Барлоу, ожидая ответа. Такую дерзость с ученой леди она позволяла себе впервые, но после бессонной ночи и утренних догадок гнев взял верх над чувством субординации.

Все начинало становиться на места. И то, почему доктор Барлоу не выдавала секретов Алека офицерам, и почему она чуть ли не с самого начала доверила ему караулить свой бесценный груз. Она хотела, чтобы одно из яиц вылупилось именно тогда, когда Алек находился в отсеке один.

Но в чем, черт возьми, задача самого существа? И почему Алек попросту не прикончил зверушку, чтобы спокойно уйти?

Какое-то время они мерились взглядами, пока молчание наконец не нарушила доктор Барлоу:

— Граф Фольгер рассказывал вам о том существе что-нибудь конкретное?

— Вообще-то нет, — пожала плечами Дэрин. — Разве только обмолвился, что его следовало бы придушить, чтобы все у них прошло гладко.